Протоптанные башмаки (Гримм; Снессорева)/ДО
| ← Одноглазка, Двуглазка, Трехглазка | Протоптанные башмаки | Шесть слугъ → |
| Оригинал: нем. Die zertanzten Schuhe. — Источникъ: Братья Гриммъ. Народныя сказки, собранныя братьями Гриммами. — СПб.: Изданіе И. И. Глазунова, 1871. — Т. II. — С. 164. |
Въ нѣкоторомъ царствѣ, въ нѣкоторомъ государствѣ жилъ-былъ король; у него было двѣнадцать дочерей, одна другой лучше; двѣнадцать кроватей прекрасныхъ принцессъ стояли рядомъ въ одной комнатѣ.
Каждый день, когда принцессы ложились спать, двери ихъ запирались на замо́къ, но, несмотря на такую предосторожность, каждое утро, когда король отпиралъ дверь, онъ видѣлъ по ихъ протоптаннымъ башмакамъ, что онѣ какъ будто танцовали, но отъ чего это происходило, онъ никакъ не могъ провѣдать.
Долго король ломалъ себѣ голову, чтобы узнать, какая тому причина, и наконецъ онъ издалъ указъ, что кто откроетъ, гдѣ принцессы по ночамъ танцуютъ, тотъ будетъ имѣть право выбрать себѣ любую изъ нихъ и жениться на ней, а послѣ смерти короля будетъ законнымъ его наслѣдникомъ. Кто же, взявшись за это дѣло, по прошествіи трехъ сутокъ не дастъ никакихъ положительныхъ свѣдѣній, тотъ долженъ распростится съ жизнью.
Вскорѣ какой-то принцъ узналъ объ этомъ объявленіи и явился во дворецъ, похваляясь, что онъ берется раскрыть эту тайну. Его приняли съ должными почестями, а съ наступленіемъ ночи отвели въ кабинетъ, смежный съ спальнею принцессъ. Постель ему была приготовлена и дверь изъ кабинета въ спальню была не заперта для того, чтобы ему удобнѣе было слѣдить за ними, а то, пожалуй, какъ-нибудь тихонько не ушли бы отъ него.
Но какъ ни сильно было желаніе принца усмотрѣть за принцессами, а преодолѣть себя онъ никакъ не могъ, глаза его сомкнулись и онъ проспалъ всю ночь непробуднымъ сномъ; а утромъ, какъ проснулся, сейчасъ увидѣлъ по башмакамъ, что всѣ двѣнадцать красавицъ протанцевали всю ночь, даже подошвы были въ дырахъ.
Та же исторія повторилась во вторую и въ третью ночь; кончилось тѣмъ, что несчастному принцу отрубили голову безъ всякаго милосердія. Но его примѣръ не уменьшилъ толпы отважныхъ удальцовъ, и всѣ они, одинъ за другимъ, платились жизнью за свою удаль.
Въ это время случилось бѣдному солдату доро́гой проходить чрезъ городъ, гдѣ жилъ король.
Солдатъ за ранами не могъ уже служить.
Доро́гой повстрѣчалась съ нимъ какая-то старушонка и спросила у него, куда онъ идетъ.
— Да и самъ не знаю, — отвѣчалъ солдатъ и прибавилъ шутя, — пожалуй, я не прочь какъ-нибудь развѣдать, гдѣ это королевны свои башмаки протираютъ до дыръ, не прочь также и королемъ сдѣлаться.
— Ну, такъ что жь? это совсѣмъ не такъ мудрено, — возразила старуха, — ты только не пей вина, какъ тебѣ станутъ на ночь подносить, да потомъ притворись, что спишь крѣпкимъ сномъ.
Сказавъ это, старушка подала ему маленькій плащъ и прибавила:
— Какъ накинешь этотъ плащъ себѣ на плечи, сейчасъ сдѣлаешься невидимкой, и тогда тебѣ легко будетъ усмотрѣть и за дюжиною принцессъ.
Получивъ добрый совѣтъ и хорошій подарокъ, солдатъ не на шутку призадумался и потомъ смѣло явился къ королю, объявляя, что и онъ намѣренъ подвергнуться испытанію, чтобы попытать своего счастья.
Солдатъ былъ такъ же хорошо принятъ, какъ и прежніе удальцы, и его одѣли также въ царскія одежды.
Съ наступленіемъ ночи его отвели въ кабинетъ, смежный съ спальней принцессъ, и оставили однаго.
Когда онъ собрался ложиться въ постель, старшая принцесса поднесла ему кружку вина; но солдатъ не дуракъ, онъ еще прежде догадался подвязать себѣ къ подбородку губку, такъ что не проглотилъ ни одной капли, а все вино ловко вылилъ въ губку.
Послѣ этого онъ улегся спать и чрезъ нѣсколько минутъ громко захрапѣлъ, какъ-будто заснулъ непробуднымъ сномъ.
Услыхавъ его храпѣнье, принцессы расхохотались и старшая изъ нихъ сказала:
— Ну, ужь этому-то слѣдовало бы пощадить свою жизнь.
И съ этими словами вся дюжина принцессъ повскакали съ своихъ постелей, отворили шкапы, картонки, сундуки, достали великолѣпные наряды, разрядились въ-пухъ и долго любовались собой въ зеркала, заранѣе радуясь, что всю ночь протанцуютъ. Только младшая сказала:
— Вотъ вы всѣ радуетесь, а я такъ сама не знаю, отчего мнѣ такъ грустно: вѣрно съ нами случится сегодня какое-нибудь несчастье.
— Полно, дурочка, трусить! — возразила старшая, — развѣ ты забыла сколько принцевъ отправилось на тотъ свѣтъ за ихъ попытки развѣдать гдѣ мы ночи проводимъ? А ужь про этого солдата и говорить не сто́итъ. Право, даже жаль, что напрасно я трудилась приготовить для него снотворный напитокъ: онъ и безъ него сталъ бы дрыхнуть какъ сапожникъ.
Нарядившись по-бальному, принцессы, изъ предосторожности, заглянули на солдата, но тотъ спалъ мертвымъ сномъ и не пошевельнулся.
Считая себя внѣ всякой опасности, старшая подошла къ своей кровати и топнула ногой — кровать исчезла, а показалось отверстіе; прежде всѣхъ спустилась старшая принцесса, а за ней остальныя, одна за другой.
Солдатъ все видитъ и, не теряя времени, накинулъ на плечи плащъ и поспѣшно отправился по спуску вслѣдъ за младшею принцессой.
На срединѣ подземной лѣстницы, онъ какъ-то неосторожно ступилъ, и прямо на платье младшей сестрицы; та испугалась и вскрикнула:
— Что это такое? кто держитъ меня за платье?
— Да не будь же такой трусихой! — возразила старшая, — ты вѣрно зацѣпилась за какой-нибудь крюкъ.
Спустившись съ лѣстницы, онѣ очутились въ аллеѣ, усаженной деревьями необыкновенной красоты. Всѣ листья были серебрянные, такъ и сверкали и переливались яркими цвѣтами.
«Не забыть бы захватить съ собой что-нибудь на память объ этомъ походѣ», — подумалъ солдатъ, и съ этими словами сломалъ вѣтку на деревѣ, при чемъ раздался по лѣсу сильный трескъ.
Младшая царевна закричала:
— Слышали ли вы, какъ-будто что-то грохнуло? До-сихъ-поръ съ нами ничего подобнаго не случалось.
— Это въ честь нашу стрѣляютъ принцы, потому-что мы скоро избавимъ ихъ отъ колдовства, — возразила старшая.
Потомъ онѣ вышли во вторую аллею, гдѣ листья были все золотые, а оттуда въ третью аллею съ листьями алмазными самой чистой воды.
Въ каждой изъ аллей солдатъ ломалъ по вѣткѣ и всякій разъ сильно пугалъ младшую принцессу страшнымъ трескомъ; но старшая сестрица все стояла на своемъ, что это были выстрѣлы въ честь ихъ прибытія.
Между тѣмъ незамѣтно дошли онѣ до берега рѣки, гдѣ было привязано двѣнадцать челноковъ и въ каждомъ челнокѣ сидѣло по прекрасному принцу.
Каждый изъ принцевъ взялъ по принцессѣ въ свой челнокъ, а солдатъ помѣстился позади самой младшей.
— Не знаю отчего, — сказалъ сидѣвшій съ нею принцъ, — но мой челнокъ сегодня гораздо тяжелѣе обыкновеннаго и мнѣ приходится грести изо всѣхъ силъ, чтобы сколько-нибудь подвигаться впередъ.
— Да отчего же тому быть, если не отъ духоты и жара? — отвѣчала младшая сестрица, — вотъ и мнѣ сегодня что-то не по-себѣ.
На противоположномъ берегу стоялъ прекрасный дворецъ, великолѣпно освѣщенный, откуда неслись звуки трубъ и литавръ.
Когда они причалили къ берегу и вошли во дворецъ, то каждый принцъ началъ танцовать съ своей возлюбленной; что же касается до молодца-солдата, то онъ, тоже невидимкой танцовалъ съ каждой поочереди, и когда которая-нибудь изъ нихъ брала кубокъ съ виномъ, онъ ловко его опоражнивалъ до дна, такъ-что принцесса уже пустымъ подносила его къ губамъ.
Все это увеличивало тоску младшей принцессы; но старшая всякій разъ заставляла ее молчать.
Такимъ образомъ онѣ протанцовали до трехъ часовъ утра и такъ усердно, что когда стали собираться домой, всѣ башмаки отъ дыръ сквозили.
Принцы отвезли ихъ домой; на этотъ разъ солдатъ сѣлъ въ лодку къ старшей принцессѣ.
Разставаясь съ своими возлюбленными принцами, молодыя дѣвушки обѣщались на слѣдующую ночь придти опять танцовать.
Когда онѣ дошли до подземной лѣстницы, солдатъ поспѣшно опередилъ ихъ, чтобы успѣть лечь въ постель пораньше, а принцессы, усталыя и измученныя, такъ медленно тащились по лѣстницѣ, что когда вошли къ себѣ въ спальню, то солдатъ такъ громко храпѣлъ, что онѣ тотчасъ же услышали его.
— Ну, — говорили онѣ промежь себя, — ужь этотъ-то не выдастъ насъ.
Тутъ онѣ сняли свои богатые наряды, бережно уложили на мѣста, и бросили подъ кровать протоптанные башмаки и спокойно заснули.
Солдатъ рѣшился пока ничего не говорить, чтобы еще разъ насладиться такимъ великолѣпнымъ зрѣлищемъ.
И вторую и третью ночь все выходило тѣмъ же порядкомъ: принцессы танцовали до-тѣхъ-поръ, пока всѣ башмаки были протоптаны и въ дырахъ. Солдатъ въ третью ночь унесъ еще на память золотой кубокъ.
Когда настала пора открыть всю тайну, солдатъ взялъ съ собой три вѣтки, кубокъ, и отправился къ королю, а принцессы стали за дверью, чтобы послушать, что онъ будетъ говорить.
— Ну-ка, — спросилъ король, — скажи мнѣ, гдѣ мои двѣнадцать дочерей протоптали въ эту ночь башмаки?
— Въ подземномъ за́мкѣ съ двѣнадцатью принцами, — отвѣчалъ онъ.
Тутъ солдатъ разсказалъ королю по порядку все, что видѣлъ, и показалъ три вѣтки и кубокъ, которые онъ унесъ во время своихъ ночныхъ похожденій.
Король кликнулъ дочерей и спросилъ:
— Правду ли говоритъ солдатъ?
Видятъ принцессы, что тайна ихъ открыта и что ложь ни къ чему не поведетъ, и по неволѣ признались во всемъ.
Тогда король спросилъ у солдата:
— На которой изъ принцессъ хочешь жениться?
— Государь, — отвѣчалъ солдатъ, — я не такъ уже молодъ, такъ отдай за меня старшую принцессу.
Свадьбу отпировали въ тотъ же день, и король всенародно призналъ его своимъ наслѣдникомъ.
А принцы принуждены были оставаться заколдованными еще на столько дней, сколько ночей они танцовали съ дюжиною принцессъ.