Ралль, барон Федор Александрович, капельмейстер Императорских Театров; родился в Петербурге в 1802 году. Отец его, барон Александр Александрович, был придворным банкиром в царствование императора Александра I, мать же его, Елизавета Николаевна, была дочерью богатого сахарозаводчика Мольво. В доме родителей Ралля очень любили музыку, в доме его отца почти ежедневно происходили маленькие концерты и вообще музыкальные собрания. Этот дом был наиболее значительный из всех музыкальных центров в Петербурге, и его посещали все приезжие иностранные артисты. Здесь можно было встретить и знаменитых певцов и певиц, и известнейших скрипачей и пианистов, и концертирующих по Европе музыкантов. Всех их принимали очень радушно, и многие из них нередко гостили здесь целыми месяцами. Барон Ф. А. Ралль рано начал учиться музыке и еще маленьким мальчиком брал уроки на фортепиано у знаменитого Джона Фильда. Успехи его были необыкновенные, и было очевидно, что это был недюжинный талант; действительно, со временем он стал выдающимся пианистом, но больше всего полюбил он оркестр и оркестровые инструменты, особенно духовые, как медные, так и деревянные. Он знал их до тонкости, играл на каждом из них и притом играл прекрасно. После Фильда он сошелся с известным тогда в Петербурге пианистом Шарлем Мейером (который был одно время учителем М. И. Глинки) и занимался с ним музыкой, преимущественно фортепиано. Успехи Ралля в музыке были таковы, что около 1814 года, еще двенадцатилетним ребенком, он сочинил и оркестровал марш, скоро после того экосезы, вальсы и другие вещицы; однако, уже после первых попыток, он оставил композиторское дело и ограничился только одним оркестрованием, к которому у него было призвание. В 1821 году Ралль поступил юнкером в Ольвиопольский гусарский полк, стоявший тогда в Вилькомире (нынешней Ковенской губернии), в 1822 году был произведен в корнеты, а в ноябре этого же года взял отпуск и приехал в Петербург. Так как отец его был против военной службы, то он 16-го марта 1824 года подал в отставку. Через два года, в 1826 году, во время погребения императора Александра І, он исполнял должность помощника церемониймейстера. После этого, в течение пяти лет, он нигде не служил, занимаясь у себя дома музыкой, и только в июле 1831 года был определен в штат Петербургской полиции, будучи назначен "состоять" при тогдашнем Петербургском военном генерал-губернаторе графе Эссене. Но служба эта была только номинальная, н все почти восемь лет, которые барон Ралль состоял на ней, он по-прежнему употреблял все свое время на музыкальное самообразование и усовершенствование. В 1833 году умер его отец; два старших брата, Александр и Николай, умерли еще раньше, все сестры и мать были пристроены; Ф. А. нужно было заботиться только о себе. Имение было расстроено, приходилось думать о средствах к жизни. Долго думал он, что ему делать, и только в 1839 году подал прошение директору Императорских Театров А. М. Гедеонову, прося его дать ему место в Дирекции по его способностям. Гедеонов назначил его капельмейстером оркестра Императорских Театров (собственно управляющим оркестра, так как капельмейстером в ту пору был знаменитый Кавос, а после него А. Ф. Альбрехт, бывший до тех пор первою скрипкою в оркестре), причем он обязан был "сочинять и набирать музыку для балетов, дивертисментов водевилей и исполнять все то, что от Дирекции приказано будет". Через полгода барон Ралль получил новое назначение: по распоряжению директора театров Гедеонова 1-го марта 1841 года ему было приказано быть "надзирателем нотной конторы", т. е. он должен был заведовать хранением нот, а также и изготовлением оркестровых партий для исполнения опер, балетов и т. под. на нашей театральной сцене; 13-го января 1842 г. директор приказал: "Заведующему ныне нотною конторою, капельмейстеру барону Раллю, на основании его рапорта от 15-го декабря 1841 года, по свободности от других по оркестру обязанностей, поручить ему полное заведование военною музыкой, при спектаклях употребляемой, со всеми приготовлениями оной для представлений и аранжировкою на сцене, с обязанностью перелагать и сочинять оную по надобности, делать корректурные изучения, занимаясь всем сим в их полковой школе". Это назначение было самое желательное для барона Ралля: оно давало ему полную возможность заниматься именно только тем делом, которое наиболее подходило к его способностям, к его призванию. В 1830-х годах, с тех пор как открыт был большой театр, военную музыку на нашей оперной сцене всегда исполнял оркестр Гвардейского экипажа. Еще задолго до предписания Гедеонова от 13-го января 1842 года, барон Ралль начал заниматься этим оркестром, по получении же этого предписания, он еще больше времени стал проводить там, так что многие даже считали его капельмейстером оркестра Гвардейского экипажа. Такими усиленными занятиями оркестр был доведен до полного совершенства, что было очень кстати, так как 10-го апреля 1842 года М. И. Глинка представил в театральную Дирекцию свою оперу "Руслан и Людмила", и Гедеонов принял ее. Значение военного оркестра в этой опере было так велико, как ни в какой другой, но, несмотря на то, что М. И. Глинка был прекрасный оркестратор, он все-таки боялся оркестровать сам ту часть музыки, которая предназначалась для военного оркестра. Это дело он решил поручить какому-нибудь военному капельмейстеру, знающему до тонкости духовые инструменты, но нужно было, чтобы он был в то же время и превосходный музыкант, вполне понимавший идеи композитора. Таким лицом как раз и был барон Ф. А. Ралль, который и по своему служебному положению обязан был "перекладывать на военный оркестр то, что потребуется для театра". Ему и поручена была оркестровка оперы "Руслан и Людмила". Глинка еще раньше был знаком с бароном Раллем. При исполнении "Руслана" в Петербурге, Ралль всегда сам выполнял в оркестре партию фортепиано (употребление которого в оркестре было введено у нас впервые Глинкой и именно в этой опере). В 1845 г. в Петербург приехала знаменитая итальянская оперная труппа с Рубини, Тамбурини, Виардо и другими звездами того времени. Русская опера была заброшена, все внимание было поглощено итальянцами. Многие партитуры в это время были отправлены в Москву, в том числе и партитуры "Руслана", участь которой оказалась очень печальной: все партии военного оркестра, с таким старанием аранжированные бароном Раллем, были кем-то и когда-то утеряны. К счастью для автора, он не знал об этом, и ему не пришлось испытать и пережить утрату лучшего и самого значительного труда всей своей жизни. Он умер 4-го июля 1848 года, от холеры.
По натуре своей барон Ралль был нрава мало общительного, очень много занимался музыкой и писанием партитур. Впрочем, музыкой занимался он только у себя дома, не ходил почти никогда в концерты и на музыкальные вечера, и особенно не любил квартетной струнной музыки. Кабинет его всегда был завален партитурами, преимущественно опер Мейербера и других современных ему композиторов. Из музыкальных друзей его, с которыми он охотнее всего проводил время, были сначала Глинка, а после его отъезда за границу — А. Ф. Львов и братья Лядовы (Александр и Константин). В последний год его жизни особенную радость доставили ему концерты Берлиоза, данные в Петербурге в апреле 1847 года, и Ралль до последних дней своих восхищался как гениальностью этого музыканта и дирижера, так и вообще его оригинальной натурой. Барон Ф. А. Ралль не ограничивался одним только дирижированием и разучиванием с оркестром Гвардейского экипажа; наиболее способным из своих музыкантов он давал еще отдельные уроки по теории музыки. Из таких его учеников особенно выделялся старший музыкант оркестра Сидоров, рано умерший от чахотки.
"Русская Старина" 1893 г., ст. В. Стасова: "Помощник Глинки", стр. 300—315; "Ежегодник Императорских театров" за 1892—1893 г., ст. В. Стасова: "Капельмейстер барон Федор Александрович Ралль", стр.485—490; "Библиотека для Чтения" на 1843 год, ноябрь, ст. кн. Одоевского: "Музыкальные новости", стр. 1—4.