«Postquam devastationem XL aut amplius dies
Roma fuit ita desolata, ut nemo ibi hominum,
nisi bestiae morareuntur». Marcellini Commentarii[1]
В глухую ночь шестого века,
Когда был мир и Рим простёрт
Перед лицом германских орд,
И Гот теснил и грабил Грека,
И грудь земли и мрамор плит
Гудели топотом копыт,
И лишь монах, писавший «Акты
Остготских королей», следил
С высот оснеженной Соракты,
Как на равнине средь могил
Бродил огонь и клубы дыма,
И конницы взметали прах
На жёлтых Тибрских берегах, —
В те дни всё населенье Рима Тотила приказал изгнать.
И сорок дней был Рим безлюден.
Лишь зверь бродил средь улиц. Чуден
Был Вечный Град: ни огнь сглодать,
Ни варвар стены разобрать
Его чертогов не успели.
Он был велик, и пуст, и дик,
Как первозданный материк.
В молчаньи вещем цепенели,
Столпившись, как безумный бред,
Его камней нагроможденья —
Все вековые отложенья
Завоеваний и побед:
Трофеи и обломки тронов,
Священный Путь, где камень стёрт
Стопами медных легионов
И торжествующих когорт,
Водопроводы и аркады,
Неимоверные громады
Дворцов и ярусы колонн,
Сжимая и тесня друг друга,
Загромождали небосклон
И горизонт земного круга.
И в этот безысходный час,
Когда последний свет погас
На дне молчанья и забвенья,
И древний Рим исчез во мгле,
Свершалось преосуществленье
Всемирной власти на земле:
Орлиная разжалась лапа
И выпал мир. И принял Папа
Державу и престол воздвиг.
И новый Рим процвёл — велик
И необъятен, как стихия.
Так семя, дабы прорасти,
Должно истлеть… Истлей, Россия,
И царством духа расцвети!
17 января 1918 Коктебель
↑После разрушения 40 или более дней Рим оставался столько опустошённым, что из людей никто в нём не задерживался, но только звери. Комментарии Марцеллина (лат.). — Ред.
