XII.
Когда я считаю часы, повѣдывающіе о времени, и вижу, какъ ясный день поглощается безобразною ночью; когда я смотрю на фіалку послѣ отошедшей уже весны и на черные кудри, посеребренные бѣлизною; когда я вижу обнаженными отъ листвы тѣ высокія деревья, которыя служили прежде сѣнью отъ жара стадамъ, и лѣтнюю зелень, связанную въ пучки, лежащую на носилкахъ, подобную ощетинившейся бѣлой бородѣ, — тогда я перехожу къ вопросу о твоей красѣ, къ тому, что и ты долженъ уйти среди разрушающаго времени, если уже прелестямъ и красотѣ суждено прекращаться и умирать по мѣрѣ того, какъ нарождаются другія. Ничто не можетъ защитить отъ косы Времени, кромѣ потомства, которое выстоитъ противъ него, когда ты будешь унесенъ имъ.