XLIII.
Чѣмъ болѣе смыкаю я глаза, тѣмъ вижу лучше, потому что въ теченіе дня они смотрятъ на предметы ничтожные; но, когда я засыпаю, они видятъ во снѣ тебя и, свѣтлые во тьмѣ, свѣтло устремлены во тьму. Ты, тѣнь котораго освѣщаетъ тѣни, на сколько твой обликъ, дающій тѣнь, представилъ бы чудное зрѣлище при ясномъ днѣ и твоемъ еще яснѣйшемъ свѣтѣ, если твоя тѣнь свѣтитъ такъ невидящимъ глазамъ! Какъ были бы, я говорю, счастливы мои глаза, смотря на тебя среди бѣлаго дня, если и глухой ночью несовершенный призракъ твоей красоты является, сквозь тяжелый сонъ, передъ мои незрячія очи! Всѣ дни кажутся мнѣ ночами, пока не увижу тебя, а ночи — свѣтлыми днями, когда сонъ показываетъ мнѣ тебя.