пересылался отдѣльно и визировался въ Парижѣ), переѣзжали рейнскій мостъ и останавливались у французской заставы для визированія паспортовъ, при чемъ пассажиры оставались въ дилижансѣ. Принесъ намъ паспорта обратно французскій чиновникъ и сталъ выкликивать имена. Первыя два, Менделѣева и Бородина, сошли еще благополучно, но надъ моимъ именемъ онъ призадумался и, взглянувъ на мою черную фигуру въ необычномъ костюмѣ, не могъ удержаться отъ вопроса: «êtes-vous turc, monsieur?» чѣмъ конечно развеселилъ всю компанію и себя самого.
Никогда во всю мою жизнь я не кутилъ такъ, какъ въ этотъ разъ въ Парижѣ. Первую недѣлю, а то и болѣе, нигдѣ не былъ, кромѣ какъ въ заведеніяхъ въ родѣ тогдашней Closerie de lilas (студенческій танцклассъ), гдѣ шелъ дымъ коромысломъ, въ театрахъ съ ужинами послѣ представленій, и конечно побывалъ на маскарадномъ балу Большой оперы, да еще съ конфетами въ карманѣ для угощенія танцующихъ бебе, испанокъ, баядерокъ и т. п. Дошло до того, что, наконецъ, самому стало тошно, и я угомонился, когда въ карманѣ не осталось и половины привезеннаго богатства. Беккерсъ учился тогда въ Парижѣ и, познавъ уже суетную сторону парижской жизни, не принималъ участія въ моихъ увеселеніяхъ. Онъ познакомилъ меня съ однимъ изъ моихъ будущихъ товарищей по медицинской академіи и его умной, милой молодой женой, у которыхъ собиралась учившаяся въ Парижѣ петербургская молодежь. Онъ же затащилъ меня на лекціи тогдашняго профессора теоретической хирургіи (Malgaigne), которыя пересыпались анекдотами, разсказывавшимися съ французскимъ шикомъ. На одной изъ его лекцій я услышалъ, напр., такое воспоминаніе изъ пережитаго профессоромъ далекаго прошлаго: «du temps que je faisais la guerre à l’empereur Nicolas…», разумѣя подъ этимъ время польскаго возстанія. На другой лекціи онъ привелъ слушателямъ подробный списокъ докторовъ, фельдшеровъ и аптекарей, участвовавшихъ въ операціи фистулы прямой кишки Людовика ХІѴ, съ подробнымъ счетомъ, сколько они получили за нее, общимъ итогомъ въ 70.000 франковъ. На эту лекцію принесъ ему знаменитый тогда мастеръ хирургическихъ инструментовъ (имени не помню) свой экразеръ и былъ очень смущенъ, когда профессоръ, описавъ употребленіе инструмента, сказалъ, что онъ, можетъ быть, пригодится въ очень немногихъ случаяхъ, но никуда не годится, когда можно обойтись ножомъ. Боткинъ былъ тоже въ Парижѣ: у него, какъ разъ передъ нашимъ пріѣздомъ, въ декабрѣ родилась двойня. Въ уходѣ за женой и новорожденными онъ никуда не показывался, и я его видѣлъ лишь мелькомъ.
