образъ мыслей; рыцарски честный д-ръ Ловцовъ, членъ Боткинскаго кружка[1], имѣвшій съ Пеликаномъ много дѣла по редакціи журнала, былъ преданъ ему всей душой и всегда отзывался о немъ, какъ о превосходномъ человѣкѣ; наконецъ, его любила чуткая ко всему доброму M-me Груберъ, хотя и знала за нимъ изъ прошлаго нѣкоторые грѣхи по женской части. Случайно Пеликанъ сыгралъ нѣкоторую роль и въ моей судьбѣ. Когда я вышелъ изъ медицинской академіи (объ этомъ рѣчь ниже), вскорѣ за этимъ Одесскій университетъ выбралъ меня профессоромъ физіологіи на физико-математическій факультетъ, но Ив. Дав. Деляновъ, замѣщавшій тогда находившагося въ отпуску графа Толстого, не рѣшился или не хотѣлъ дать дѣлу ходъ въ теченіе почти полугода, съ осени 1870 по весну 1871 г. Весной 71-го года въ Константинополѣ имѣла собраться международная комиссія по противохолерному вопросу, и Пеликанъ отправился туда делегатомъ русскаго правительства. Проѣздомъ черезъ Одессу онъ встрѣтился съ тамошнимъ попечителемъ округа Голубцовымъ, и между ними произошелъ разговоръ на мой счетъ. При этомъ нужно замѣтить, что Голубцовъ былъ медикъ, и Пеликанъ, какъ крупное лицо въ медицинскомъ мірѣ, имѣлъ въ его глазахъ большое значеніе. Зная по слухамъ, что онъ лично знакомъ со мною, Голубцовъ поинтересовался узнать, действительно ли я очень опасный и вредный человѣкъ для молодежи, и прибавилъ, что это обстоятельство мѣшаетъ моему назначению въ университетъ. Пеликанъ на это даже разсмѣялся и настолько увѣрилъ Голубцова въ моей безвредности, что тотъ взялъ мое назначеніе на свой страхъ, и я былъ утвержденъ. Всю эту исторію я слышалъ отъ самого Пеликана.
Хотѣлось бы помянуть добрымъ словомъ еще одного близкаго пріятеля того времени, умнаго, живого, даровитаго Владиміра Ковалевскаго, который къ сожалѣнію кончилъ слишкомъ рано, потому что жилъ слишкомъ быстро. Нарисовать его портретъ однако не подъ силу — ужъ слишкомъ былъ онъ подвиженъ и разностороненъ, поэтому ограничусь перечисленіемъ его титуловъ, съ маленькой иллюстраціей къ нимъ. Вотъ его титулы въ историческомъ порядкѣ: правовѣдъ по школѣ, любитель естествознанія по выходѣ изъ нея, переводчикъ, крупный издатель, преимущественно естественно-историческихъ сочиненій (напр., «Жизни животныхъ» Брема), безкорыстный освободитель Софьи Васильевны Круковской отъ мнимаго родительскаго ига, что однако дало ей возможность сдѣ-
- ↑ Гдѣ его называли „послѣднимъ изъ маркизовъ“ за тонкость манеръ и рыцарскія понятія о чести.
