движеніямъ и манерѣ говорить. Кто изъ насъ, одесситовъ того времени, можетъ забыть, напр., нарисованный имъ образъ хромого астронома, какъ онъ въ халатѣ и ночномъ колпакѣ глядитъ чрезъ открытое окно своей спальни на звѣздное небо, дѣлая такимъ образомъ астрономическія наблюденія; или ботаника съ павлиньимъ голосомъ, выкрикивающаго съ одушевленіемъ и гордостью длинный рядъ иностранныхъ названій растительныхъ пигментовъ; или, наконецъ, пищаніе одного маленькаго забитаго субъинспектора, который при всякомъ новомъ знакомствѣ рекомендовалъ себя племянникомъ генералъ-фельдцейхмейстера австрійской службы. Все это Мечниковъ дѣлалъ безъ малѣйшей злобы, не будучи нисколько насмѣшникомъ. Да и сердце у него стояло въ отношеніи близкихъ на уровнѣ его талантовъ — безъ всякихъ побочныхъ средствъ, съ однимъ профессорскимъ жалованьемъ, онъ отвезъ свою первую больную жену на Мадеру, думая спасти ее, а самъ въ это время отказывалъ себѣ во многомъ и ни разу не проронилъ объ этомъ ни слова. Былъ большой любитель музыки и умѣлъ напѣвать множество классическихъ вещей; любилъ театръ, по не любилъ ходить на трагедіи, потому что неудержимо плакалъ.
Съ Алекс. Онуфр. Ковалевскимъ, нашимъ знаменитымъ зоологомъ, до его пріѣзда изъ Кіева въ Одессу, я встрѣчался мелькомъ два раза: въ Соренто (было уже сказано выше) и въ Петербургѣ, въ моей лабораторіи медицинской академіи. Сюда онъ пришелъ за рѣшеніемъ двухъ вопросовъ: какъ реагируютъ нервы рака на возбужденіе въ электродвигательномъ отношеніи и проводитъ ли нервная цѣпочка рака возбужденіе по длинѣ. Съ этой цѣлью ему былъ предоставленъ гальванометръ, и онъ въ теченіе двухъ-трехъ сеансовъ могъ убѣдиться изъ собственныхъ опытовъ, что въ первомъ случаѣ разницы между рачьими и лягушечьими нервами нѣтъ и что перерывъ цѣпочки узлами не препятствуетъ распространенію по ея длинѣ эффекта тетанизаціи, т.-е. отрицательнаго колебанія тока. Въ Одессу онъ пріѣхалъ, кажется, за годъ до моего возвращенія оттуда въ Петербургъ. Впослѣдствіи онъ сдѣлался членомъ нашего кружка, но въ первый годъ, будучи семейнымъ человѣкомъ и немного бирюкомъ, не сразу сошелся съ нашей компаніей; поэтому я не успѣлъ узнать его, какъ члена оной, но успѣлъ узнать и оцѣнить, какъ профессора. Очень оригинально было его вступленіе. Въ первые годы моего пребыванія на мѣстѣ профессора богословія при университетѣ доживалъ свой вѣкъ очень умный и заслуженный протоіерей, не вмѣшивавшійся въ университетскія дѣла. Свой постъ онъ оставилъ по преклонности лѣтъ, а на его мѣсто поступилъ молодой священникъ, понявшій свое назначеніе, должно быть, такъ,
