вигу. Въ виду неопредѣленности моего тогдашняго положенія онъ безъ всякаго вызова съ моей стороны сказалъ мнѣ, чтобы я имѣлъ въ виду, что, пока онъ живъ, въ его лабораторіи всегда будетъ комната для меня. Вернувшись въ Россію, я узналъ, съ большимъ огорченіемъ, что обѣщаннаго мнѣ помѣщенія нѣтъ, и почти рѣшилъ въ умѣ работать у Людвига за границей, а въ Москвѣ читать лишь лекціи. Доживаю я съ этими мыслями конецъ лѣта въ деревнѣ у жены и вдругъ получаю отъ попечителя телеграмму, въ которой значится, что, по случаю неожиданной кончины профессора физіологіи Шереметевскаго, медицинскій факультетъ и онъ, попечитель, предлагаютъ мнѣ занять эту каѳедру. Сознаніе, что на этомъ мѣстѣ я могу принести медицинскому факультету больше пользы, чѣмъ приватъ-доцентствомъ безъ рабочаго угла, заставило меня принять предложеніе, и въ послѣдовавшія затѣмъ десять лѣтъ профессорства (1891—1901 гг.) не было повода раскаиваться въ этомъ рѣшеніи: товарищи по медицинскому факультету приняли меня радушно; въ лабораторіи, въ лицѣ моего ближайшаго сотрудника Льва Захаровича Мороховца, я нашелъ такого дружелюбнаго товарища, что за всѣ десять лѣтъ ни разу не чувствовалъ себя пришельцемъ въ чужое гнѣздо; наконецъ, между учениками посчастливилось найти друга, М. Н. Шатерникова, работать съ которымъ было для меня большимъ наслажденіемъ, тѣмъ болѣе что работали мы не безъ успѣха. Дружеское и крайне цѣнное для меня расположеніе я встрѣтиль еще въ годъ приватъ-доцентства со стороны такихъ людей, какъ Климентъ Аркадьевичъ Тимирязевъ и проф. Столѣтовъ, а впослѣдствіи сошелся еще съ Александромъ Ивановичемъ Чупровымъ и Николаемъ Ильичемъ Стороженко. Нужно ли говорить, что при такихъ условіяхъ жизнь протекала мирно и пріятно. A впослѣдствіи ко всему прочему присоединился переѣздъ изъ Одессы въ Москву друзей Умовыхъ, Николая Алексѣевича и Елены Леонардовны. Она и по сіе время осталась для меня другомъ, непосредственно слѣдующимъ за моимъ первымъ неизмѣннымъ другомъ — женой.
Когда я получилъ каѳедру физіологіи, Л. 3. Мороховецъ состоялъ при ней, по новому уставу, прозекторомъ, и первымъ моимъ дѣломъ было выхлопотать ему званіе экстра-ординарнаго профессора. Послѣ этого намъ уже было легко подѣлиться полюбовно нашими занятіями по каѳедрѣ, какъ двумъ равноправнымъ членамъ. Онъ обладалъ большими хозяйственными талантами, я же лишенъ таковыхъ; поэтому завѣдываніе институтомъ было предоставлено ему, тѣмъ болѣе что онъ былъ устроителемъ физіологическаго института; мнѣ же, какъ болѣе опытному лектору, предоставлено было
