отведенной мнѣ на жительство комнатѣ, или въ салонѣ деньщика — кухнѣ, такъ какъ при уходѣ капитанъ запиралъ всѣ комнаты кромѣ этихъ двухъ и соединявшаго ихъ корридора. Трудно повѣрить, что въ теченіе всего полугода (исключая воскресенье и праздники) я выходилъ на улицу только разъ въ недѣлю, вечеромъ, въ сосѣднюю баню; и одинъ только разъ онъ сводилъ меня самъ на Невскій къ Доминику и угостилъ тамъ растегаемъ. День нашъ начинался въ столовой чаемъ, за которымъ мы оба сидѣли большею частію молча; затѣмъ онъ давалъ въ теченіе часа урокъ изъ ариѳметики, которую я у него дѣйствительно постигъ. Послѣ этого онъ уходилъ на службу; а меня въ полдень кормили завтракомъ, гдѣ очень часто существенную роль игралъ плохенькій сыръ Мещерскаго — вѣроятно фирма эта только что начинала тогда свою дѣятельность и не умѣла готовить лучшаго; или можетъ быть… Въ 3 часа мы садились съ капитаномъ за обѣдъ — стряпню жены деньщика. Каковы были обѣды, не помню: но изъ нихъ я вынесъ впечатлѣніе, что патронъ мой постоянно страдалъ отсутствіемъ аппетита, потому что еле притрогивался къ кушаньямъ. Послѣ обѣда онъ удалялся въ свой кабинетъ, куда я ни разу вхожъ не былъ, а часовъ въ 5 уходилъ до вечерняго чая, служившаго намъ ужиномъ. Въ 9 часовъ изъ стоявшаго въ моей комнатѣ шкафа-кровати выдвигалась постель и что происходило затѣмъ въ домѣ — не знаю. Вѣрно одно: гостей у капитана не бывало ни днемъ ни вечеромъ, и мое лежаніе въ постели всегда окружала невозмутимая тишина. Два или три раза въ недѣлю приходилъ, яко бы учить меня русскому и французскому языкамъ (нѣмецкій вѣроятно не требовался для поступленія въ училище), молодой подпоручикъ, кораблестроительный инженеръ, съ отвратительнымъ французскимъ выговоромъ. Обученіе заключалось въ томъ, что онъ диктовалъ изъ книги и поправлялъ ошибки да давалъ по временамъ заучивать стихи. Въ памяти изъ его уроковъ у меня остались только: весь «Мельникъ» Пушкина, отрывокъ изъ «Ермака» Рылѣева:
Они въ ручной вступили бой, |
