Батальонъ, въ который я былъ назначенъ, составлялъ вмѣстѣ съ 6-мъ сапернымъ баталъономъ бригаду, которая лѣтомъ стояла лагеремъ подъ Кіевомъ, верстахъ въ двухъ отъ города, а осенью уходила на зимнія квартиры. На зиму въ городѣ оставалась юнкерская школа и тѣ изъ саперныхъ офицеровъ, которые назначались туда учителями. Къ числу послѣднихъ принадлежалъ и я; поэтому нести военную службу мнѣ пришлось только въ теченіе двухъ лагерныхъ сборовъ, да и то неполныхъ, такъ какъ мы съ Постельниковымъ, по дорогѣ въ Кіевъ, заѣзжали къ его родителямъ и прибыли на мѣсто въ концѣ іюня, съ опозданіемъ на нѣсколько дней. Начальство спустило намъ эту вину съ снисходительной улыбкой, и мы разместились очень удобно въ лагерныхъ баракахъ (не палаткахъ). Кроме Постельникова и меня, во 2-й резервный батальонъ прибыль нашъ однокурсникъ Владыкинъ и въ 6-й саперный Корева, такъ что съ первыхъ же дней мы очутились въ своемъ обществе.
Главные наши командиры (бригадный генералъ Букмейеръ, батальонный — полковникъ Кехли) не были ни служаками, ни строгими начальниками. Генерала за все время пребыванія моего саперомъ виделъ я много-много раза три-четыре. Полковникъ нашъ (какъ, впрочемъ, и всѣ семейные офицеры) жилъ внѣ лагеря, являлся передъ нами только на батальонномъ ученьи, держался далеко отъ своихъ подчиненныхъ, и былъ по всѣмъ видимостямъ человекъ благовоспитанный и порядочный: не вмѣшивался въ батальонныя дрязги, не ругался на ученьяхъ и былъ со всѣми безупречно вѣжливъ. Нужно отдать справедливость и нашимъ ротнымъ командирамъ: и они не держали себя съ нами, прапорщиками, по-начальнически (несмотря на то, что мой ротный М. имѣлъ видъ «бурбона» и, очевидно, происходилъ изъ кадетовъ стараго закала, отличаясь всѣми классическими признаками этой породы:—низкимъ ростомъ, плот-
