ихъ жизни много пикантнаго; зналъ, очевидно, цѣну образованію, потому что старшій сынъ его былъ студентомъ, и былъ, наконецъ, большой любитель музыки. Въ его домѣ нерѣдко появлялся гостемъ извѣстный тогда кіевскій учитель пѣнія, итальянецъ (по фамиліи, кажется, Ваверіо); и разъ на вечерѣ былъ какой-то заѣзжій піанистъ и импровизаторъ Шиффъ, показывавшій свое искусство. Кто-то изъ гостей давалъ ему тему, а онъ игралъ на нее варіаціи. Все это я привожу съ цѣлью показать, что тонъ въ этомъ домѣ былъ совершенно порядочный и что въ глазахъ хозяевъ мы никоимъ образомъ не являлись въ качествѣ возможныхъ жениховъ для дочерей. Прибавлю къ этому съ благодарностью, что принимали насъ очень радушно, и въ весну или осень 1849 г. мы были даже одинъ разъ у нихъ въ деревнѣ.
Въ Кіевѣ, какъ въ крѣпости, была такъ называемая инженерная команда, и между молодыми офицерами этой команды былъ нашъ однокурсникъ Безрадецкій и два, тоже знакомыхъ по училищу, товарища, офицеры М. и X., старше насъ на три года. Понятно, что какъ только мы узнали о прибытіи Безрадецкаго въ Кіевъ, а онъ узналъ о нашемъ пребываніи въ саперахъ, то начались взаимныя посѣщенія. У него мы встрѣчались съ обоими старшими товарищами, и я вскорѣ сошелся съ послѣднимъ. Вѣроятно, помогла мнѣ и здѣсь исторія моего выхода изъ училища, какъ она помогла мнѣ у Тецнера. Много ли, мало ли времени прошло послѣ этого знакомства, не помню; но разъ инженеръ X. предложилъ мнѣ познакомиться съ его семействомъ, получилъ, конечно, согласіе и свезъ меня къ своимъ на Подолъ. Съ этихъ поръ я ѣздилъ въ его семью разъ въ недѣлю во всю зиму 48-го года и въ первую половину слѣдующаго. По дорогѣ туда путь лежалъ мнѣ мимо офицерскаго дома инженерной команды, я заѣзжалъ туда за инженеромъ М., и мы вдвоемъ отправлялись на Подолъ и вмѣстѣ же возвращались оттуда.
Это была обрусѣвшая польская семья. Отецъ и мать, католики, жили въ молодости (онъ врачомъ) въ такомъ русскомъ захолустьѣ, что дѣтей пришлось окрестить въ русскую вѣру. Позднѣе онъ жилъ долгое время въ Костромѣ, занимаясь частной практикой; и здѣсь надъ его семьей стряслась бѣда.—При императорѣ Николаѣ Кострома была однимъ изъ ссыльныхъ городовъ для поляковъ, и въ ней случился большой пожаръ. Губернаторъ, не думая долго, заподозрѣлъ въ пожарѣ поляковъ и засадилъ всѣхъ безъ исключенія въ острогъ. Въ число заключенныхъ попала и разсказывавшая объ этомъ событіи дочь доктора, тогда 16-лѣтняя дѣвочка. Для разслѣдованія дѣла былъ посланъ изъ Петербурга генералъ Суворовъ (хорошо извѣстный впослѣдствіи петербургскій генералъ-
