На лекціяхъ малой хирургіи ему слѣдовало бы читать о вывихахъ и переломахъ, но объ этомъ важномъ предметѣ рѣчи не было, и время посвящалось больше всего накладыванію бинтомъ на фантомѣ различныхъ повязокъ. Въ его курсъ входило между прочимъ описаніе процедуры перевязки сосудовъ, и этому предшествовало описаніе лигатуръ: «Лигатуры, матушки, бываютъ двухъ родовъ — животныя и растительныя, къ первымъ принадлежатъ кишечныя струны, а ко вторымъ — шелкъ (sic) и простыя нитки». Это я слышалъ на его лекціи собственными ушами.
Много позднѣе мнѣ довелось слышать не мало комичнаго о его ученомъ путешествіи за границей — какъ онъ вздумалъ было изучать воспаленіе слизистыхъ оболочекъ и остановился на томъ, что пустилъ кролику въ глазъ уксусной кислоты; какъ онъ посѣщалъ будто бы въ Брюкселѣ (его собственное наименованіе этого города) Дондерса, жившаго однако въ Утрехтѣ. О насъ съ Боткинымъ, когда мы уже были профессорами, онъ отзывался такъ: поковыряютъ у лягушки около гузенной косточки и печатаютъ.
Директоромъ акушерской клиники былъ профессоръ Кохъ. Посѣщеніе ея не было обязательно для студентовъ — туда допускались поодиночкѣ и по охотѣ только дежурные. Я не былъ такимъ охотникомъ и въ клиникѣ не былъ ни разу. Поэтому помню проф. Коха лишь какъ лектора. Насколько можно судить о профессорѣ по его лекціямъ, Кохъ былъ, я думаю, самымъ лучшимъ или по крайней мѣрѣ самымъ дѣльнымъ изъ тогдашнихъ профессоровъ медицинскаго факультета. Лекціи его имѣли исключительно дѣловитый характеръ и прозносились съ тѣмъ акцентомъ, по которому слушатель невольно узнавалъ въ разсказчикѣ мастера своего дѣла. Помню и его красивую, всегда изящно одѣтую на лекціяхъ фигуру — всегда въ черномъ фракѣ, въ отличіе отъ всѣхъ прочихъ профессоровъ, являвшихся не иначе какъ въ форменныхъ фракахъ.
Въ этомъ году, кромѣ посѣщенія клиникъ, мнѣ и моимъ ближайшимъ товарищамъ, Юнге и Эйнбродту, удалось, благодаря третьему товарищу, милому, доброму Пфёлю, упражняться на трупѣ въ хирургическихъ операціяхъ. Отецъ Пфёля былъ главный докторъ въ военномъ госпиталѣ (въ Лефортовѣ) и давалъ сыну каждое воскресенье трупъ и инструменты для хирургическихъ упражненій. На нихъ то и приглашалъ насъ молодой Пфёль. Помню,
страдала огромнымъ карбункуломъ на поясницѣ, мучившимъ ее до моего пріѣзда двѣ недѣли. Она, бѣдная, получила отъ меня два огромныхъ крестообразныхъ разрѣза и вынесла боль геройски. А другая женщина съ ногтоѣдой пальца бросилась послѣ разрѣза по рецепту И. П. на землю и стала кататься съ крикомъ: „убилъ, убилъ!“ Насилу ее успокоили.
