способенъ вывести изъ терпѣнія европейца и тѣмъ унизить его въ своихъ глазахъ. Китаецъ, не желающій чего-либо исполнять, рѣдко откажется прямо, это не въ его натурѣ, — а станетъ откладывать, отлынивать и забывать; если приступить къ нему очень рѣшительно, онъ притворится непонимающимъ, и никакія доказательства, никакая логика не помогутъ побѣдить его ослинаго упрямства; въ концѣ концовъ европеецъ разсердится и плюнетъ, т.-е. уступитъ китайцу и по китайскому выраженію „потеряетъ лицо“, это значитъ сознаться въ своей неправотѣ, уступить, унизиться; потерять лицо китаецъ больше боится, чѣмъ подвергнуться наказанію.
Лживость и неискренность — распространенныя среди катайцевъ свойства: богдыханъ обыкновенно получаетъ ложные доклады отъ своихъ министровъ и генералъ-губернаторовъ, которые въ свою очередь обманываются губернаторами, префектами и другими низшими чинами. „Цинь-бао“, оффиціальная китайская газета, переполнена такой ложью и выдумками. Лживость администраціи дѣйствуетъ развращающимъ образомъ на народъ, который пріучается къ не искренности и старается только половчѣе обмануть не только начальство, но и другъ друга, что влечетъ за собоЙ подозрительность и взаимное недовѣріе. Неискренность китайцевъ проявляется часто въ желаніи обойти или замолчать сущность дѣла; говоря съ китайцемъ, никогда нельзя быть увѣреннымъ, что сказанное имъ есть его послѣднее слово, — напротивъ, чувствуется, что не все высказано и впереди предстоятъ еще переговоры о томъ же до безконечности. Китаецъ рожденъ быть дипломатомъ и въ сношеніи съ китайскимъ правительствомъ европейскіе дипломаты постоянно сталкиваются со всевозможными отговорками, экивоками и оффиціальной ложью; оттянуть рѣшеніе непріятнаго дѣла, чтобы смягчитъ его сглаживающимъ дѣйствіемъ времени, къ этому стремятся китайскіе дипломаты, если отъ нихъ требуютъ вознагражденія убытковъ, наказанія виновныхъ и т. д. Самый языкъ китайца, съ его смѣшеніемъ частей рѣчи, безъ грамматическихъ формъ, съ одинаковымъ произношеніемъ іероглифовъ, обозначающихъ разнообразныя понятія, такъ что, не видя іероглифа, иногда трудно понять простую фразу, — все это способствуетъ туманности и неточности выраженія мысли.
На неискренности китайцевъ и на умѣньи скрывать свои настоящія чувства основываются и китайскія церемоніи; правилъ вѣжливости насчитывается 3.000, но ни у какого другого народа эти лицемѣрныя церемоніи не прикрываютъ столько равнодушія и затаеннаго эгоизма. Всѣ рѣчи, жесты и поступки китайца оплетены цѣлой сѣтью формальностей и церемоній, неискреннихъ, скучныхъ и часто тяжелыхъ, которыя самимъ китайцамъ совсѣмъ не кажутся смѣшными, такъ какъ фальшь и неискренность такъ глубоко внѣдрились въ натуру китайца,
