детъ замужъ за простого солдата, а это не можетъ быть королю по сердцу!
„Посмотрѣлъ бы я ее!“ — подумалъ солдатъ.
Да кто бы ему позволилъ?!
Теперь-то онъ зажилъ весело: ходилъ въ театры, гулялъ въ Королевскомъ саду и много помогалъ бѣднымъ. И хорошо дѣлалъ: онъ, вѣдь, по себѣ зналъ, какъ плохо сидѣть безъ гроша въ карманѣ! Теперь онъ былъ богатъ, прекрасно одѣвался и пріобрѣлъ очень много друзей; всѣ они называли его славнымъ малымъ, настоящимъ бариномъ, а ему это очень нравилось. Такъ онъ все тратилъ, да тратилъ деньги, а вновь-то взять было неоткуда, и осталось у него въ концѣ-концовъ всего-на-всего двѣ денежки! Пришлось перебраться изъ хорошихъ комнатъ въ крошечную коморку, подъ самою крышей, самому чистить себѣ сапоги и зашивать на нихъ дыры; никто изъ друзей не навѣщалъ его, — ужъ очень высоко было подниматься къ нему!
Разъ какъ-то, вечеромъ, сидѣлъ солдатъ въ своей коморкѣ; совсѣмъ уже стемнѣло, а у него не было даже денегъ на свѣчку; онъ и вспомнилъ про маленькій огарочекъ въ огнивѣ, которое досталъ въ подземельи, куда спускала его вѣдьма. Солдатъ досталъ огниво и огарокъ, но какъ только, высѣкая огонь, ударилъ по кремню, дверь распахнулась, и передъ нимъ очутилась собака съ глазами, точно чайныя чашки, та самая, которую онъ видѣлъ въ подземельѣ.
— Что угодно, господинъ?
— Вотъ такъ штука! — сказалъ солдатъ. — Огниво-то, выходитъ, презабавное: я могу получить все, что захочу! Добудь-ка мнѣ деньжонокъ! — сказалъ онъ собакѣ, и разъ — ея и слѣдъ простылъ, два — она опять тутъ, какъ тутъ, а въ зубахъ у нея большой мѣшокъ, набитый мѣдными деньгами! Тутъ солдатъ и узналъ, что за чудное было у него огниво. Стоило ударить по кремню разъ — являлась собака, которая сидѣла на сундукѣ съ мѣдными деньгами, два раза — являлась та, у которой было серебро, а три — являлась собака съ золотомъ.
И вотъ, солдатъ опять перебрался въ хорошія комнаты, сталъ ходить въ щегольскомъ платьѣ, и всѣ его друзья сейчасъ же опять узнали его и ужасно полюбили.
Разъ ему и приди въ голову: „Почему бы это нельзя видѣть принцессы? Она такая красавица, говорятъ всѣ, а что
