молитвенникъ у нея въ рукахъ—нѣтъ, все возится съ своими колдовскими штуками! Вырвемъ-ка ихъ у нея, да разорвемъ въ клочки.
И они тѣснились вокругъ нея, собираясь вырвать изъ ея рукъ работу, какъ вдругъ прилетѣли одиннадцать бѣлыхъ лебедей, сѣли вокругъ нея по краямъ телѣги и шумно захлопали своими могучими крыльями. Испуганная чернь отступила.
— Это знаменіе небесное! Она невинна!—шептали многіе, но не смѣли сказать этого вслухъ.
Палачъ схватилъ Элизу за руку, но она поспѣшно набросила на лебедей одиннадцать рубашекъ, и—передъ ней стояли одиннадцать красавцевъ-принцевъ, только у самаго младшаго не хватало одной руки; вмѣсто нея было лебединое крыло: Элиза не успѣла докончить послѣдней рубашки, и въ ней недоставало одного рукава.
— Теперь я могу говорить!—сказала она.—Я невинна!
И народъ, видѣвшій все, что произошло, преклонился передъ ней, какъ передъ святой, но она безъ чувствъ упала въ объятія братьевъ, такъ подѣйствовали на нее неустанное напряженіе силъ, страхъ и боль.
— Да, она невинна!—сказалъ самый старшій братъ и разсказалъ все, какъ было, и пока онъ говорилъ, въ воздухѣ распространилось благоуханіе, точно отъ милліоновъ розъ: это каждое полѣно въ кострѣ пустило корни и ростки, и образовался высокій благоухающій кустъ, покрытый красными розами. На самой же верхушкѣ куста блестѣлъ, какъ звѣзда, ослѣпительно-бѣлый цвѣтокъ. Король сорвалъ его, положилъ на грудь Элизы, и она пришла въ себя на радость и на счастье!
Всѣ церковные колокола зазвонили сами собой, птицы слетѣлись цѣлыми стаями, и ко дворцу потянулось такое свадебное шествіе, какого не видалъ еще ни одинъ король!
молитвенник у неё в руках — нет, всё возится с своими колдовскими штуками! Вырвем-ка их у неё, да разорвём в клочки.
И они теснились вокруг неё, собираясь вырвать из её рук работу, как вдруг прилетели одиннадцать белых лебедей, сели вокруг неё по краям телеги и шумно захлопали своими могучими крыльями. Испуганная чернь отступила.
— Это знамение небесное! Она невинна! — шептали многие, но не смели сказать этого вслух.
Палач схватил Элизу за руку, но она поспешно набросила на лебедей одиннадцать рубашек, и — перед ней стояли одиннадцать красавцев-принцев, только у самого младшего не хватало одной руки; вместо неё было лебединое крыло: Элиза не успела докончить последней рубашки, и в ней недоставало одного рукава.
— Теперь я могу говорить! — сказала она. — Я невинна!
И народ, видевший всё, что произошло, преклонился перед ней, как перед святой, но она без чувств упала в объятия братьев, так подействовали на неё неустанное напряжение сил, страх и боль.
— Да, она невинна! — сказал самый старший брат и рассказал всё, как было, и пока он говорил, в воздухе распространилось благоухание, точно от миллионов роз: это каждое полено в костре пустило корни и ростки, и образовался высокий благоухающий куст, покрытый красными розами. На самой же верхушке куста блестел, как звезда, ослепительно-белый цветок. Король сорвал его, положил на грудь Элизы, и она пришла в себя на радость и на счастье!
Все церковные колокола зазвонили сами собой, птицы слетелись целыми стаями, и ко дворцу потянулось такое свадебное шествие, какого не видал ещё ни один король!
Жилъ-былъ принцъ; ни у кого не было столько хорошихъ книгъ, какъ у него; онъ могъ прочесть въ нихъ обо всемъ на свѣтѣ, обо всѣхъ странахъ и народахъ, и все было изображено въ нихъ на чудесныхъ картинкахъ. Объ одномъ только не было сказано ни слова, о томъ, гдѣ находится Райскій садъ,[1] а вотъ это-то какъ разъ больше всего и интересовало принца.
- ↑ Райский сад — место первоначального обитания людей. (прим. редактора Викитеки)
Жил-был принц; ни у кого не было столько хороших книг, как у него; он мог прочесть в них обо всём на свете, обо всех странах и народах, и всё было изображено в них на чудесных картинках. Об одном только не было сказано ни слова, о том, где находится Райский сад,[1] а вот это-то как раз больше всего и интересовало принца.
- ↑ Райский сад — место первоначального обитания людей. (прим. редактора Викитеки)
