На другой день, улучивъ минуту, когда остался одинъ, мальчикъ схватилъ карандашъ и попробовалъ срисовать кабана на оборотной сторонѣ одной изъ картинокъ. Удалось! Немножко криво, немножко косо, одна нога толще другой, но все-таки можно было догадаться, что это—бронзовый кабанъ.
Мальчикъ ликовалъ! Правда, карандашъ еще плохо слушался его,—онъ отлично замѣчалъ это—но на слѣдующій день рядомъ съ первымъ бронзовымъ кабаномъ стоялъ другой; этотъ былъ уже во сто разъ лучше, третій же такъ хорошъ, что всякій сразу узналъ бы, съ кого онъ былъ срисованъ.
Зато плохо шло шитье перчатокъ, плохо и медленно исполнялись разныя маленькія порученія хозяевъ; благодаря бронзовому кабану, мальчикъ узналъ, что на бумагу можно перенести любую картину, а городъ Флоренція настоящій альбомъ—знай себѣ перелистывай! На площади делла-Тринита стоитъ стройная колонна; на самой вершинѣ ея—богиня правосудія съ завязанными глазами и вѣсами въ рукахъ; скоро и она попала на бумагу, перенесъ же ее туда ученикъ перчаточника. Коллекція рисунковъ у него все росла, но все это были пока изображенія предметовъ неодушевленныхъ. Разъ запрыгала передъ нимъ Беллисима, и онъ сказалъ ей:
— Стой смирно! Увидишь, какою ты выйдешь хорошенькою на картинкѣ!
Беллисима, однако, не хотѣла стоять смирно и пришлось ее привязать. Но и привязанная за хвостъ и за голову, она все-таки продолжала прыгать и лаять; понадобилось хорошенько затянуть шнурокъ. Вдругъ вошла синьора.
— Безбожный мальчишка! Бѣдная собачка!—вотъ все, что она могла вымолвить.
Потомъ она оттолкнула мальчика, дала ему пинка ногой и выгнала неблагодарнаго безбожника изъ дома, покрывая поцѣлуями и слезами бѣдную, полузадохшуюся Беллисиму.
Въ это время по лѣстницѣ подымался художникъ, и—тутъ поворотный пунктъ нашей исторіи.
Въ 1834 году во Флорентійской академіи художествъ была выставка. Двѣ картины, стоявшія рядомъ, привлекали толпы зрителей. На картинѣ поменьше былъ изображенъ веселый мальчуганъ, который срисовывалъ маленькую, бѣленькую, коротко обстриженную собачку.
Модель, видно, не хотѣла стоять смирно и потому была
На другой день, улучив минуту, когда остался один, мальчик схватил карандаш и попробовал срисовать кабана на оборотной стороне одной из картинок. Удалось! Немножко криво, немножко косо, одна нога толще другой, но всё-таки можно было догадаться, что это — бронзовый кабан.
Мальчик ликовал! Правда, карандаш ещё плохо слушался его, — он отлично замечал это — но на следующий день рядом с первым бронзовым кабаном стоял другой; этот был уже во сто раз лучше, третий же так хорош, что всякий сразу узнал бы, с кого он был срисован.
Зато плохо шло шитьё перчаток, плохо и медленно исполнялись разные маленькие поручения хозяев; благодаря бронзовому кабану, мальчик узнал, что на бумагу можно перенести любую картину, а город Флоренция настоящий альбом — знай себе перелистывай! На площади делла-Тринита стоит стройная колонна; на самой вершине её — богиня правосудия с завязанными глазами и весами в руках; скоро и она попала на бумагу, перенес же её туда ученик перчаточника. Коллекция рисунков у него всё росла, но всё это были пока изображения предметов неодушевлённых. Раз запрыгала перед ним Беллисима, и он сказал ей:
— Стой смирно! Увидишь, какою ты выйдешь хорошенькою на картинке!
Беллисима, однако, не хотела стоять смирно и пришлось её привязать. Но и привязанная за хвост и за голову, она всё-таки продолжала прыгать и лаять; понадобилось хорошенько затянуть шнурок. Вдруг вошла синьора.
— Безбожный мальчишка! Бедная собачка! — вот всё, что она могла вымолвить.
Потом она оттолкнула мальчика, дала ему пинка ногой и выгнала неблагодарного безбожника из дома, покрывая поцелуями и слезами бедную, полузадохшуюся Беллисиму.
В это время по лестнице подымался художник, и — тут поворотный пункт нашей истории.
В 1834 году во Флорентийской академии художеств была выставка. Две картины, стоявшие рядом, привлекали толпы зрителей. На картине поменьше был изображён весёлый мальчуган, который срисовывал маленькую, беленькую, коротко обстриженную собачку.
Модель, видно, не хотела стоять смирно и потому была
