ной компаніи; зато пришлось порядкомъ съежиться и облечься въ мундиръ оловяннаго солдатика.
— Просто не вѣрится, сколько есть пожилыхъ людей, которымъ страхъ какъ хочется залучить меня къ себѣ!—сказалъ Оле-Закрой Глазки.—Особенно желаютъ этого тѣ, кто сдѣлалъ что-нибудь дурное. „Добренькій, миленькій Оле“, говорятъ они мнѣ: „мы просто не можемъ сомкнуть глазъ, лежимъ безъ сна всю ночь напролетъ и видимъ вокругъ себя всѣ свои дурныя дѣла. Они, точно гадкіе, маленькіе тролли, сидятъ по краямъ постели и брызжутъ на насъ кипяткомъ. Мы бы съ удовольствіемъ заплатили тебѣ, Оле!“ добавляютъ они съ глубокимъ вздохомъ. „Спокойной же ночи, Оле! Деньги на окнѣ!“ Да что мнѣ деньги! Я ни къ кому не прихожу за деньги!
— За что бы намъ взяться сегодня ночью?—спросилъ Яльмаръ.
— Не хочешь-ли опять побывать на свадьбѣ? Только не на такой, какъ вчера. Большая кукла твоей сестры, та, что одѣта мальчикомъ и зовется Германомъ, хочетъ повѣнчаться съ куклой Бертой; кромѣ того, сегодня день рожденія куклы и потому готовится много подарковъ!
— Знаю, знаю!—сказалъ Яльмаръ.—Какъ только кукламъ понадобится новое платье, сестра сейчасъ празднуетъ ихъ рожденіе или свадьбу. Это ужъ было сто разъ!
— Да, а сегодня ночью будетъ сто первый и, значитъ, послѣдній! Оттого и готовится нѣчто необыкновенное. Взгляни-ка!
Яльмаръ взглянулъ на столъ. Тамъ стоялъ домикъ изъ картона; окна были освѣщены и всѣ оловянные солдатики держали ружья на караулъ. Женихъ съ невѣстой задумчиво сидѣли на полу, прислонившись къ ножкѣ стола; да, имъ таки было о чемъ задуматься! Оле-Закрой Глазки, наряженный въ бабушкину черную юбку, обвѣнчалъ ихъ, и вотъ, вся комнатная мебель запѣла, на мотивъ марша, забавную пѣсенку, которую написалъ карандашъ.
Затянемъ пѣсенку дружнѣй,
Какъ вѣтеръ пусть несется!
Хотя чета наша ей-ей
Ничѣмъ не отзовется.
ной компании; зато пришлось порядком съёжиться и облечься в мундир оловянного солдатика.
— Просто не верится, сколько есть пожилых людей, которым страх как хочется залучить меня к себе! — сказал Оле-Закрой Глазки. — Особенно желают этого те, кто сделал что-нибудь дурное. «Добренький, миленький Оле», говорят они мне: «мы просто не можем сомкнуть глаз, лежим без сна всю ночь напролёт и видим вокруг себя все свои дурные дела. Они, точно гадкие, маленькие тролли, сидят по краям постели и брызжут на нас кипятком. Мы бы с удовольствием заплатили тебе, Оле!» добавляют они с глубоким вздохом. «Спокойной же ночи, Оле! Деньги на окне!» Да что мне деньги! Я ни к кому не прихожу за деньги!
— За что бы нам взяться сегодня ночью? — спросил Яльмар.
— Не хочешь ли опять побывать на свадьбе? Только не на такой, как вчера. Большая кукла твоей сестры, та, что одета мальчиком и зовётся Германом, хочет повенчаться с куклой Бертой; кроме того, сегодня день рождения куклы и потому готовится много подарков!
— Знаю, знаю! — сказал Яльмар. — Как только куклам понадобится новое платье, сестра сейчас празднует их рождение или свадьбу. Это уж было сто раз!
— Да, а сегодня ночью будет сто первый и, значит, последний! Оттого и готовится нечто необыкновенное. Взгляни-ка!
Яльмар взглянул на стол. Там стоял домик из картона; окна были освещены и все оловянные солдатики держали ружья на караул. Жених с невестой задумчиво сидели на полу, прислонившись к ножке стола; да, им таки было о чём задуматься! Оле-Закрой Глазки, наряженный в бабушкину чёрную юбку, обвенчал их, и вот, вся комнатная мебель запела, на мотив марша, забавную песенку, которую написал карандаш.
Затянем песенку дружней,
Как ветер пусть несётся!
Хотя чета наша ей-ей
Ничем не отзовётся.
