зами, поцѣловала холодныя губы и отряхнула землю съ прекрасныхъ волосъ.
— Оставлю же себѣ хоть это!—сказала она, зарыла тѣло и опять набросала на то мѣсто сухихъ листьевъ, а голову унесла съ собой, вмѣстѣ съ небольшою вѣточкой жасмина.
Придя домой, она отыскала самый большой цвѣточный горшокъ, положила туда голову убитаго, засыпала ее землей и посадила въ землю жасминовую вѣточку.
— Прощай! Прощай!—прошепталъ крошка-эльфъ: онъ не могъ вынести такого печальнаго зрѣлища и улетѣлъ въ садъ къ своей розѣ, но она уже отцвѣла, и вокругъ зелененькаго плода держалось всего два-три поблекшихъ лепестка.
— Ахъ, какъ скоро приходитъ конецъ всему хорошему и прекрасному!—вздохнулъ эльфъ.
Наконецъ, онъ отыскалъ себѣ другую розу и уютно зажилъ между ея благоухающими лепестками. Но каждое утро леталъ онъ къ окну несчастной дѣвушки и вѣчно находилъ ее, всю въ слезахъ, подлѣ цвѣточнаго горшка. Горькія слезы ручьями лились на жасминовую вѣточку, и по мѣрѣ того, какъ сама дѣвушка день-ото-дня блѣднѣла и худѣла, вѣточка все росла, да зеленѣла, пуская одинъ отростокъ за другимъ. Скоро появились и маленькіе бутончики; дѣвушка цѣловала ихъ, а злой братъ сердился и спрашивалъ, не сошла-ли она съ ума: иначе онъ ничѣмъ и не могъ объяснить себѣ эти вѣчныя слезы, которыя она проливала надъ цвѣткомъ. Онъ, вѣдь, не зналъ, чьи закрытые глаза, чьи розовыя губы превратились въ землю въ этомъ горшкѣ. А бѣдная сестра его склонила разъ головку къ цвѣтку, да такъ и задремала; какъ разъ въ это время прилетѣлъ крошка-эльфъ, прильнулъ къ ея уху и сталъ разсказывать ей о послѣднемъ ея свиданіи съ милымъ въ бесѣдкѣ, о благоуханіи розъ, о любви эльфовъ… Дѣвушка спала такъ сладко, и среди этихъ чудныхъ грёзъ незамѣтно отлетѣла отъ нея жизнь. Она умерла и соединилась на небѣ съ тѣмъ, кого такъ любила.
По всей комнатѣ разлился чудный, нѣжный запахъ бѣлыхъ колокольчиковъ жасмина,—это они оплакивали усопшую.
Злой братъ посмотрѣлъ на красивый цвѣтущій кустъ, взялъ его себѣ въ наслѣдство послѣ умершей сестры и поставилъ его у себя въ спальнѣ, возлѣ самой кровати. Крошка-эльфъ послѣдовалъ за нимъ и сталъ летать отъ одного колокольчика
зами, поцеловала холодные губы и отряхнула землю с прекрасных волос.
— Оставлю же себе хоть это! — сказала она, зарыла тело и опять набросала на то место сухих листьев, а голову унесла с собой, вместе с небольшою веточкой жасмина.
Придя домой, она отыскала самый большой цветочный горшок, положила туда голову убитого, засыпала её землёй и посадила в землю жасминовую веточку.
— Прощай! Прощай! — прошептал крошка-эльф: он не мог вынести такого печального зрелища и улетел в сад к своей розе, но она уже отцвела, и вокруг зелёненького плода держалось всего два-три поблёкших лепестка.
— Ах, как скоро приходит конец всему хорошему и прекрасному! — вздохнул эльф.
Наконец, он отыскал себе другую розу и уютно зажил между её благоухающими лепестками. Но каждое утро летал он к окну несчастной девушки и вечно находил её, всю в слезах, подле цветочного горшка. Горькие слёзы ручьями лились на жасминовую веточку, и по мере того, как сама девушка день-ото-дня бледнела и худела, веточка всё росла, да зеленела, пуская один отросток за другим. Скоро появились и маленькие бутончики; девушка целовала их, а злой брат сердился и спрашивал, не сошла ли она с ума: иначе он ничем и не мог объяснить себе эти вечные слёзы, которые она проливала над цветком. Он, ведь, не знал, чьи закрытые глаза, чьи розовые губы превратились в землю в этом горшке. А бедная сестра его склонила раз головку к цветку, да так и задремала; как раз в это время прилетел крошка-эльф, прильнул к её уху и стал рассказывать ей о последнем её свидании с милым в беседке, о благоухании роз, о любви эльфов… Девушка спала так сладко, и среди этих чудных грёз незаметно отлетела от неё жизнь. Она умерла и соединилась на небе с тем, кого так любила.
По всей комнате разлился чудный, нежный запах белых колокольчиков жасмина, — это они оплакивали усопшую.
Злой брат посмотрел на красивый цветущий куст, взял его себе в наследство после умершей сестры и поставил его у себя в спальне, возле самой кровати. Крошка-эльф последовал за ним и стал летать от одного колокольчика
