Ахъ, какъ тутъ было хорошо, какъ пахло весною! Вдругъ изъ чащи тростника выплыли три чудныхъ бѣлыхъ лебедя. Они плыли такъ легко и плавно, точно скользили по водѣ. Утенокъ узналъ красивыхъ птицъ, и его охватила какая-то странная грусть.
„Полечу-ка я къ этимъ царственнымъ птицамъ; онѣ навѣрное убьютъ меня за мою дерзость, за то, что я, такой безобразный, осмѣлился приблизиться къ нимъ, но пусть! Лучше быть убитымъ ими, чѣмъ сносить щипки утокъ и куръ, толчки птичницы, да терпѣть холодъ и голодъ зимою!“
И онъ слетѣлъ въ воду и поплылъ навстрѣчу красавцамъ-лебедямъ, которые, завидя его, тоже устремились къ нему.
— Убейте меня!—сказалъ бѣдняжка и опустилъ голову, ожидая смерти, но что же увидалъ онъ въ чистой, какъ зеркало, водѣ? Свое собственное изображеніе, но онъ былъ уже не безобразною темно-сѣрою птицей, а—лебедемъ!
Не бѣда появиться на свѣтъ въ утиномъ гнѣздѣ, если вылупился изъ лебединаго яйца!
Теперь онъ былъ радъ, что перенесъ столько горя и бѣдствій,—онъ лучше могъ теперь оцѣнить свое счастье и все окружавшее его великолѣпіе. Большіе лебеди плавали вокругъ него и ласкали его, гладя клювами по перышкамъ.
Въ садъ прибѣжали маленькіе дѣти; они стали бросать лебедямъ хлѣбныя крошки и зерна, а самый меньшой изъ нихъ закричалъ:
— Новый, новый!
И всѣ остальные подхватили:—Да, новый, новый!—хлопали въ ладоши и приплясывали отъ радости; потомъ побѣжали за отцомъ съ матерью, и опять бросали въ воду крошки хлѣба и пирожнаго. Всѣ говорили, что новый красивѣе всѣхъ. Такой молоденькій, прелестный!
И старые лебеди склонили передъ нимъ головы.
А онъ совсѣмъ смутился и спряталъ голову подъ крыло, самъ не зная зачѣмъ. Онъ былъ черезчуръ счастливъ, но нисколько не возгордился,—доброе сердце не знаетъ гордости—помня то время, когда всѣ его презирали и гнали. А теперь всѣ говорятъ, что онъ прекраснѣйшій между прекрасными птицами! Сирень склоняла къ нему въ воду свои душистыя вѣтви, солнышко свѣтило такъ славно… И вотъ, крылья его
Ах, как тут было хорошо, как пахло весною! Вдруг из чащи тростника выплыли три чудных белых лебедя. Они плыли так легко и плавно, точно скользили по воде. Утёнок узнал красивых птиц, и его охватила какая-то странная грусть.
«Полечу-ка я к этим царственным птицам; они наверное убьют меня за мою дерзость, за то, что я, такой безобразный, осмелился приблизиться к ним, но пусть! Лучше быть убитым ими, чем сносить щипки уток и кур, толчки птичницы, да терпеть холод и голод зимою!»
И он слетел в воду и поплыл навстречу красавцам-лебедям, которые, завидя его, тоже устремились к нему.
— Убейте меня! — сказал бедняжка и опустил голову, ожидая смерти, но что же увидал он в чистой, как зеркало, воде? Своё собственное изображение, но он был уже не безобразною тёмно-серою птицей, а — лебедем!
Не беда появиться на свет в утином гнезде, если вылупился из лебединого яйца!
Теперь он был рад, что перенёс столько горя и бедствий, — он лучше мог теперь оценить своё счастье и всё окружавшее его великолепие. Большие лебеди плавали вокруг него и ласкали его, гладя клювами по пёрышкам.
В сад прибежали маленькие дети; они стали бросать лебедям хлебные крошки и зёрна, а самый меньшой из них закричал:
— Новый, новый!
И все остальные подхватили: — Да, новый, новый! — хлопали в ладоши и приплясывали от радости; потом побежали за отцом с матерью, и опять бросали в воду крошки хлеба и пирожного. Все говорили, что новый красивее всех. Такой молоденький, прелестный!
И старые лебеди склонили перед ним головы.
А он совсем смутился и спрятал голову под крыло, сам не зная зачем. Он был чересчур счастлив, но нисколько не возгордился, — доброе сердце не знает гордости — помня то время, когда все его презирали и гнали. А теперь все говорят, что он прекраснейший между прекрасными птицами! Сирень склоняла к нему в воду свои душистые ветви, солнышко светило так славно… И вот, крылья его