зашумѣли, стройная шея выпрямилась, а изъ груди вырвался ликующій крикъ:
— Нѣтъ, о такомъ счастьи я и не мечталъ, когда былъ еще безобразнымъ утенкомъ!
зашумели, стройная шея выпрямилась, а из груди вырвался ликующий крик:
— Нет, о таком счастье я и не мечтал, когда был ещё безобразным утёнком!
Въ лѣсу стояла чудесная елочка. Мѣсто у нея было хорошее, воздуха и свѣта вдоволь; кругомъ же росли подруги постарше—и ели, и сосны. Елочкѣ ужасно хотѣлось поскорѣе вырости; она не думала ни о тепломъ солнышкѣ, ни о свѣжемъ воздухѣ, не было ей дѣла и до болтливыхъ крестьянскихъ ребятишекъ, что сбирали по лѣсу землянику и малину; набравъ полныя корзиночки или нанизавъ ягоды, словно бусы, на тонкіе прутики, они присаживались подъ елочку отдохнуть и всегда говорили:
— Вотъ славная елочка! Хорошенькая, маленькая!
Такихъ рѣчей деревцо и слушать не хотѣло.
Прошелъ годъ, и у елочки прибавилось одно колѣнцо, прошелъ еще годъ, прибавилось еще одно; такъ по числу колѣнцевъ и можно узнать, сколько дереву лѣтъ.
— Ахъ, если бы я была такой же большой, какъ другія деревья!—вздыхала елочка.—Тогда бы и я широко раскинула свои вѣтви, высоко подняла голову, и мнѣ бы видно было далеко-далеко вокругъ! Птицы свили бы въ моихъ вѣтвяхъ гнѣзда, и я при вѣтрѣ такъ же важно кивала бы головой, какъ другія!
И ни солнышко, ни пѣніе птичекъ, ни розовыя утреннія и вечернія облака не доставляли ей ни малѣйшаго удовольствія.
Стояла зима; земля была устлана сверкающимъ снѣжнымъ ковромъ; по снѣгу нѣтъ-нѣтъ, да пробѣгалъ заяцъ и иногда даже перепрыгивалъ черезъ елочку—вотъ обида! Но прошло еще двѣ зимы, и къ третьей деревцо подросло уже настолько, что зайцу приходилось обходить его кругомъ.
„Да, рости, рости и поскорѣе сдѣлаться большимъ, старымъ деревомъ—что можетъ быть лучше этого!“—думалось елочкѣ.
Каждую осень въ лѣсу появлялись дровосѣки и рубили самыя большія деревья. Елочка каждый разъ дрожала отъ страха при видѣ падавшихъ на землю съ шумомъ и трескомъ огромныхъ деревьевъ. Ихъ очищали отъ вѣтвей, и они валялись
В лесу стояла чудесная ёлочка. Место у неё было хорошее, воздуха и света вдоволь; кругом же росли подруги постарше — и ели, и сосны. Ёлочке ужасно хотелось поскорее вырасти; она не думала ни о тёплом солнышке, ни о свежем воздухе, не было ей дела и до болтливых крестьянских ребятишек, что сбирали по лесу землянику и малину; набрав полные корзиночки или нанизав ягоды, словно бусы, на тонкие прутики, они присаживались под ёлочку отдохнуть и всегда говорили:
— Вот славная ёлочка! Хорошенькая, маленькая!
Таких речей деревцо и слушать не хотело.
Прошёл год, и у ёлочки прибавилось одно коленце, прошёл ещё год, прибавилось ещё одно; так по числу коленцев и можно узнать, сколько дереву лет.
— Ах, если бы я была такой же большой, как другие деревья! — вздыхала ёлочка. — Тогда бы и я широко раскинула свои ветви, высоко подняла голову, и мне бы видно было далеко-далеко вокруг! Птицы свили бы в моих ветвях гнёзда, и я при ветре так же важно кивала бы головой, как другие!
И ни солнышко, ни пение птичек, ни розовые утренние и вечерние облака не доставляли ей ни малейшего удовольствия.
Стояла зима; земля была устлана сверкающим снежным ковром; по снегу нет-нет, да пробегал заяц и иногда даже перепрыгивал через ёлочку — вот обида! Но прошло ещё две зимы, и к третьей деревцо подросло уже настолько, что зайцу приходилось обходить его кругом.
«Да, расти, расти и поскорее сделаться большим, старым деревом — что может быть лучше этого!» — думалось ёлочке.
Каждую осень в лесу появлялись дровосеки и рубили самые большие деревья. Ёлочка каждый раз дрожала от страха при виде падавших на землю с шумом и треском огромных деревьев. Их очищали от ветвей, и они валялись