шія сани, выкрашенныя въ бѣлый цвѣтъ. Въ нихъ сидѣлъ человѣкъ, весь ушедшій въ бѣлую мѣховую шубу и такую же шапку. Сани объѣхали кругомъ площади два раза; Кай живо привязалъ къ нимъ свои санки и покатился. Большія сани понеслись быстрѣе и затѣмъ свернули съ площади въ переулокъ. Сидѣвшій въ нихъ человѣкъ обернулся и дружески кивнулъ Каю, точно знакомому. Кай нѣсколько разъ порывался отвязать свои санки, но человѣкъ въ шубѣ кивалъ ему, и онъ продолжалъ ѣхать. Вотъ они выѣхали за городскія ворота. Снѣгъ повалилъ вдругъ хлопьями, стемнѣло такъ, что кругомъ не было видно ни зги. Мальчикъ поспѣшилъ отпустить веревку, которою зацѣпился за большія сани, но санки его точно приросли къ большимъ санямъ и продолжали нестись вихремъ. Кай громко закричалъ—никто не услышалъ его! Снѣгъ валилъ, санки мчались, ныряя въ сугробахъ, прыгая черезъ изгороди и канавы. Кай весь дрожалъ, хотѣлъ прочесть „Отче Нашъ“, но въ умѣ у него вертѣлась одна таблица умноженія.
Снѣжные хлопья все росли и обратились подъ конецъ въ большихъ бѣлыхъ курицъ. Вдругъ они разлетѣлись въ стороны, большія сани остановились, и сидѣвшій въ нихъ человѣкъ всталъ. Это была высокая, стройная, ослѣпительно-бѣлая женщина—Снѣжная королева; и шуба и шапка на ней были изъ снѣга.
— Славно проѣхались!—сказала она.—Но ты совсѣмъ замерзъ? Полѣзай ко мнѣ въ шубу!
И, посадивъ мальчика къ себѣ въ сани, она завернула его въ свою шубу; Кай словно опустился въ снѣжный сугробъ.
— Все еще мерзнешь?—спросила она и поцѣловала его въ лобъ.
У! поцѣлуй ея былъ холоднѣе льда, пронизалъ его холодомъ насквозь и дошелъ до самаго сердца, а оно и безъ того уже было наполовину ледянымъ. Одну минуту Каю казалось, что вотъ-вотъ онъ умретъ, но нѣтъ, напротивъ, стало легче, онъ даже совсѣмъ пересталъ зябнуть.
— Мои санки! Не забудь моихъ санокъ!—спохватился онъ прежде всего о санкахъ.
И санки были привязаны на спину одной изъ бѣлыхъ курицъ, которая и полетѣла съ ними за большими санями. Снѣжная королева поцѣловала Кая еще разъ, и онъ позабылъ и Герду, и бабушку, и всѣхъ домашнихъ.
шие сани, выкрашенные в белый цвет. В них сидел человек, весь ушедший в белую меховую шубу и такую же шапку. Сани объехали кругом площади два раза; Кай живо привязал к ним свои санки и покатился. Большие сани понеслись быстрее и затем свернули с площади в переулок. Сидевший в них человек обернулся и дружески кивнул Каю, точно знакомому. Кай несколько раз порывался отвязать свои санки, но человек в шубе кивал ему, и он продолжал ехать. Вот они выехали за городские ворота. Снег повалил вдруг хлопьями, стемнело так, что кругом не было видно ни зги. Мальчик поспешил отпустить верёвку, которой зацепился за большие сани, но санки его точно приросли к большим саням и продолжали нестись вихрем. Кай громко закричал — никто не услышал его! Снег валил, санки мчались, ныряя в сугробах, прыгая через изгороди и канавы. Кай весь дрожал, хотел прочесть «Отче Наш», но в уме у него вертелась одна таблица умножения.
Снежные хлопья всё росли и обратились под конец в больших белых куриц. Вдруг они разлетелись в стороны, большие сани остановились, и сидевший в них человек встал. Это была высокая, стройная, ослепительно-белая женщина — Снежная королева; и шуба и шапка на ней были из снега.
— Славно проехались! — сказала она. — Но ты совсем замёрз? Полезай ко мне в шубу!
И, посадив мальчика к себе в сани, она завернула его в свою шубу; Кай словно опустился в снежный сугроб.
— Всё ещё мёрзнешь? — спросила она и поцеловала его в лоб.
У! поцелуй её был холоднее льда, пронизал его холодом насквозь и дошёл до самого сердца, а оно и без того уже было наполовину ледяным. Одну минуту Каю казалось, что вот-вот он умрёт, но нет, напротив, стало легче, он даже совсем перестал зябнуть.
— Мои санки! Не забудь моих санок! — спохватился он прежде всего о санках.
И санки были привязаны на спину одной из белых куриц, которая и полетела с ними за большими санями. Снежная королева поцеловала Кая ещё раз, и он позабыл и Герду, и бабушку, и всех домашних.