всѣ газеты въ свѣтѣ и ужъ позабыла все, что прочла,—вотъ какая умница! Разъ какъ-то сидѣла она на тронѣ,—а веселья-то въ этомъ, вѣдь, немного, какъ говорятъ люди—и напѣвала пѣсенку: „Отчего жъ бы мнѣ не выйти замужъ?“ „А, вѣдь, и въ самомъ дѣлѣ!“ подумала она, и ей захотѣлось замужъ. Но въ мужья она хотѣла выбрать себѣ такого человѣка, который бы съумѣлъ отвѣчать, когда съ нимъ заговорятъ, а не такого, что умѣлъ бы только важничать,—это, вѣдь, куда скучно! И вотъ созвали по барабану всѣхъ придворныхъ дамъ и объявили имъ волю принцессы. Всѣ онѣ были очень довольны и сказали: „Вотъ это намъ нравится! Мы и сами недавно объ этомъ думали!“ Все это истинная правда!—прибавилъ воронъ.—У меня при дворѣ есть невѣста,—она ручная—отъ нея-то я и знаю все это.
Невѣстою его была ворона.
— На другой день всѣ газеты вышли съ каймой изъ сердецъ и съ вензелями принцессы. Въ газетахъ было объявлено, что каждый молодой человѣкъ, пріятной наружности, можетъ явиться во дворецъ и побесѣдовать съ принцессой; того же, кто будетъ держать себя вполнѣ свободно, какъ дома, и окажется всѣхъ краснорѣчивѣе, принцесса изберетъ себѣ въ мужья! Да, да!—повторилъ воронъ.—Все это такъ же вѣрно, какъ то, что я сижу здѣсь передъ тобою! Народъ повалилъ во дворецъ валомъ, пошла давка и толкотня, но толку не вышло никакого ни въ первый, ни на второй день. На улицѣ всѣ женихи говорили отлично, но стоило имъ перешагнуть дворцовый порогъ, увидѣть гвардію, всю въ серебрѣ, а лакеевъ въ золотѣ и вступить въ огромныя, залитыя свѣтомъ залы, какъ ихъ брала оторопь. Подступятъ къ трону, гдѣ сидитъ принцесса, да и повторяютъ только ея же послѣднія слова, а ей вовсе не этого было нужно! Право, ихъ всѣхъ точно опаивали дурманомъ! А вотъ, выйдя за ворота, они опять обрѣтали даръ слова. Отъ самыхъ воротъ до дверей дворца тянулся длинный-длинный хвостъ жениховъ. Я самъ былъ тамъ и видѣлъ! Женихамъ хотѣлось ѣсть и пить, но изъ дворца имъ не давали даже стакана воды. Правда, кто былъ поумнѣе, запасся бутербродами, но запасливые ужъ не дѣлились съ сосѣдями, думая про себя: „Пусть себѣ поголодаютъ, отощаютъ—принцесса и не возьметъ ихъ!“
— Ну, а Кай-то, Кай?—спросила Герда.—Когда же онъ явился? И онъ пришелъ свататься?
все газеты в свете и уж позабыла всё, что прочла, — вот какая умница! Раз как-то сидела она на троне, — а веселья-то в этом, ведь, немного, как говорят люди — и напевала песенку: «Отчего ж бы мне не выйти замуж?» «А, ведь, и в самом деле!» подумала она, и ей захотелось замуж. Но в мужья она хотела выбрать себе такого человека, который бы сумел отвечать, когда с ним заговорят, а не такого, что умел бы только важничать, — это, ведь, куда скучно! И вот созвали по барабану всех придворных дам и объявили им волю принцессы. Все они были очень довольны и сказали: «Вот это нам нравится! Мы и сами недавно об этом думали!» Всё это истинная правда! — прибавил ворон. — У меня при дворе есть невеста, — она ручная — от неё-то я и знаю всё это.
Невестою его была ворона.
— На другой день все газеты вышли с каймой из сердец и с вензелями принцессы. В газетах было объявлено, что каждый молодой человек, приятной наружности, может явиться во дворец и побеседовать с принцессой; того же, кто будет держать себя вполне свободно, как дома, и окажется всех красноречивее, принцесса изберёт себе в мужья! Да, да! — повторил ворон. — Всё это так же верно, как то, что я сижу здесь перед тобою! Народ повалил во дворец валом, пошла давка и толкотня, но толку не вышло никакого ни в первый, ни на второй день. На улице все женихи говорили отлично, но стоило им перешагнуть дворцовый порог, увидеть гвардию, всю в серебре, а лакеев в золоте и вступить в огромные, залитые светом залы, как их брала оторопь. Подступят к трону, где сидит принцесса, да и повторяют только её же последние слова, а ей вовсе не этого было нужно! Право, их всех точно опаивали дурманом! А вот, выйдя за ворота, они опять обретали дар слова. От самых ворот до дверей дворца тянулся длинный-длинный хвост женихов. Я сам был там и видел! Женихам хотелось есть и пить, но из дворца им не давали даже стакана воды. Правда, кто был поумнее, запасся бутербродами, но запасливые уж не делились с соседями, думая про себя: «Пусть себе поголодают, отощают — принцесса и не возьмёт их!»
— Ну, а Кай-то, Кай? — спросила Герда. — Когда же он явился? И он пришёл свататься?