И она отерла слезы Гердѣ, а потомъ спрятала обѣ руки въ ея хорошенькую, мягкую и теплую муфточку.
Вотъ карета остановилась; онѣ въѣхали во дворъ разбойничьяго замка. Онъ весь былъ въ огромныхъ трещинахъ; изъ нихъ вылетали во́роны и воро́ны; откуда-то выскочили огромные бульдоги и смотрѣли такъ свирѣпо, точно хотѣли всѣхъ съѣсть, но лаять не лаяли,—это было запрещено.
Посреди огромной залы, съ полуразвалившимися, покрытыми копотью стѣнами и каменнымъ поломъ, пылалъ огонь; дымъ подымался къ потолку и самъ долженъ былъ искать себѣ выхода; надъ огнемъ кипѣлъ въ огромномъ котлѣ супъ, а на вертѣлахъ жарились зайцы и кролики.
— Ты будешь спать вмѣстѣ со мной вотъ тутъ, возлѣ моего маленькаго звѣринца!—сказала Гердѣ маленькая разбойница.
Дѣвочекъ накормили, напоили, и онѣ ушли въ свой уголъ, гдѣ была постлана солома, накрытая коврами. Повыше сидѣло на жердочкахъ больше сотни голубей; всѣ они, казалось, спали, но когда дѣвочки подошли, слегка зашевелились.
— Всѣ мои!—сказала маленькая разбойница, схватила одного голубя за ноги и такъ тряхнула его, что тотъ забилъ крыльями.—На, поцѣлуй его!—крикнула она, ткнувъ голубя Гердѣ прямо въ лицо.—А вотъ тутъ сидятъ лѣсные плутишки!—продолжала она, указывая на двухъ голубей, сидѣвшихъ въ небольшомъ углубленіи въ стѣнѣ, за деревянною рѣшеткой.—Эти двое—лѣсные плутишки! Ихъ надо держать взаперти, не то живо улетятъ! А вотъ и мой милый старичина-бяшка!—И дѣвочка потянула за рога привязаннаго къ стѣнѣ сѣвернаго оленя, въ блестящемъ мѣдномъ ошейникѣ.—Его тоже нужно держать на-привязи, иначе удеретъ! Каждый вечеръ я щекочу его подъ шеей своимъ острымъ ножомъ,—онъ смерть этого боится!
Съ этими словами маленькая разбойница вытащила изъ расщелины въ стѣнѣ длинный ножъ и провела имъ по шеѣ оленя. Бѣдное животное эабрыкалось, а дѣвочка захохотала и потащила Герду къ постели.
— Развѣ ты спишь съ ножомъ?—спросила ее Герда, покосившись на острый ножъ.
— Всегда!—отвѣчала маленькая разбойница.—Какъ знать, что можетъ случиться! Но разскажи мнѣ еще разъ о Каѣ и о томъ, какъ ты пустилась странствовать по бѣлу-свѣту!
И она отёрла слёзы Герде, а потом спрятала обе руки в её хорошенькую, мягкую и тёплую муфточку.
Вот карета остановилась; они въехали во двор разбойничьего замка. Он весь был в огромных трещинах; из них вылетали во́роны и воро́ны; откуда-то выскочили огромные бульдоги и смотрели так свирепо, точно хотели всех съесть, но лаять не лаяли, — это было запрещено.
Посреди огромной залы, с полуразвалившимися, покрытыми копотью стенами и каменным полом, пылал огонь; дым подымался к потолку и сам должен был искать себе выход; над огнём кипел в огромном котле суп, а на вертелах жарились зайцы и кролики.
— Ты будешь спать вместе со мной вот тут, возле моего маленького зверинца! — сказала Герде маленькая разбойница.
Девочек накормили, напоили, и они ушли в свой угол, где была постлана солома, накрытая коврами. Повыше сидело на жёрдочках больше сотни голубей; все они, казалось, спали, но когда девочки подошли, слегка зашевелились.
— Все мои! — сказала маленькая разбойница, схватила одного голубя за ноги и так тряхнула его, что тот забил крыльями. — На, поцелуй его! — крикнула она, ткнув голубя Герде прямо в лицо. — А вот тут сидят лесные плутишки! — продолжала она, указывая на двух голубей, сидевших в небольшом углублении в стене, за деревянною решёткой. — Эти двое — лесные плутишки! Их надо держать взаперти, не то живо улетят! А вот и мой милый старичина-бяшка! — И девочка потянула за рога привязанного к стене северного оленя, в блестящем медном ошейнике. — Его тоже нужно держать на привязи, иначе удерёт! Каждый вечер я щекочу его под шеей своим острым ножом, — он смерть этого боится!
С этими словами маленькая разбойница вытащила из расщелины в стене длинный нож и провела им по шее оленя. Бедное животное эабрыкалось, а девочка захохотала и потащила Герду к постели.
— Разве ты спишь с ножом? — спросила её Герда, покосившись на острый нож.
— Всегда! — отвечала маленькая разбойница. — Как знать, что может случиться! Но расскажи мне ещё раз о Кае и о том, как ты пустилась странствовать по белу свету!
