Страница:Андерсен-Ганзен 1.pdf/294

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Эта страница выверена


На небѣ и въ самомъ дѣлѣ сіяла звѣзда, точно указывая имъ дорогу. А они все лѣзли и лѣзли, выше да выше! Дорога была ужасная! Но трубочистъ поддерживалъ пастушку и указывалъ, куда ей удобнѣе и лучше ставить фарфоровыя ножки. Наконецъ, они достигли края трубы и усѣлись на нее,—они очень устали, и было отъ чего!

Небо, усѣянное звѣздами, было надъ ними, а всѣ домовыя крыши подъ ними. Съ этой высоты глазамъ ихъ открывалось огромное пространство. Бѣдная пастушка никакъ не думала, чтобы свѣтъ былъ такъ великъ. Она склонилась головкою къ плечу трубочистика и заплакала; слезы катились ей на грудь и разомъ смыли всю позолоту съ ея пояса.

— Нѣтъ, это ужъ слишкомъ!—сказала она.—Я не вынесу! Свѣтъ слишкомъ великъ! Ахъ, если бы я опять стояла на подзеркальномъ столикѣ! Я не успокоюсь, пока не вернусь туда! Я пошла за тобой, куда глаза глядятъ, теперь проводи же меня обратно, если любишь меня!

Трубочистъ сталъ ее уговаривать, напоминалъ ей о старомъ китайцѣ и объ оберъ-унтеръ-генералъ-комиссаръ-сержантѣ Козлоногѣ, но она только рыдала и крѣпко цѣловала своего милаго. Что ему оставалось дѣлать? Пришлось уступить, хотя и не слѣдовало.

И вотъ, они съ большимъ трудомъ спустились по трубѣ обратно внизъ; не легко это было! Очутившись опять въ темной печкѣ, они сначала постояли нѣсколько минутъ за дверцами, желая услышать, что творится въ комнатѣ. Тамъ было тихо, и они выглянули—ахъ! На полу валялся старый китаецъ: онъ свалился со стола, собираясь пуститься за ними въ догонку, и разбился на три части; спина такъ вся и отлетѣла прочь, а голова закатилась въ уголъ. Оберъ-унтеръ-генералъ-комиссаръ-сержантъ Козлоногъ стоялъ, какъ всегда, на своемъ мѣстѣ и раздумывалъ.

— Ахъ, какой ужасъ!—воскликнула пастушка.—Старый дѣдушка разбился въ куски, и мы всему виною! Ахъ, я не переживу этого!

И она заломила свои крошечныя ручки.

— Его можно починить!—сказалъ трубочистъ.—Его отлично можно починить! Только не горячись! Ему приклеятъ спину, а въ затылокъ забьютъ хорошую заклепку—онъ будетъ совсѣмъ какъ новый и успѣетъ еще надѣлать намъ много непріятностей.

Тот же текст в современной орфографии


На небе и в самом деле сияла звезда, точно указывая им дорогу. А они всё лезли и лезли, выше да выше! Дорога была ужасная! Но трубочист поддерживал пастушку и указывал, куда ей удобнее и лучше ставить фарфоровые ножки. Наконец, они достигли края трубы и уселись на неё, — они очень устали, и было от чего!

Небо, усеянное звёздами, было над ними, а все домовые крыши под ними. С этой высоты глазам их открывалось огромное пространство. Бедная пастушка никак не думала, чтобы свет был так велик. Она склонилась головкою к плечу трубочистика и заплакала; слёзы катились ей на грудь и разом смыли всю позолоту с её пояса.

— Нет, это уж слишком! — сказала она. — Я не вынесу! Свет слишком велик! Ах, если бы я опять стояла на подзеркальном столике! Я не успокоюсь, пока не вернусь туда! Я пошла за тобой, куда глаза глядят, теперь проводи же меня обратно, если любишь меня!

Трубочист стал её уговаривать, напоминал ей о старом китайце и об обер-унтер-генерал-комиссар-сержанте Козлоноге, но она только рыдала и крепко целовала своего милого. Что ему оставалось делать? Пришлось уступить, хотя и не следовало.

И вот, они с большим трудом спустились по трубе обратно вниз; нелегко это было! Очутившись опять в тёмной печке, они сначала постояли несколько минут за дверцами, желая услышать, что творится в комнате. Там было тихо, и они выглянули — ах! На полу валялся старый китаец: он свалился со стола, собираясь пуститься за ними вдогонку, и разбился на три части; спина так вся и отлетела прочь, а голова закатилась в угол. Обер-унтер-генерал-комиссар-сержант Козлоног стоял, как всегда, на своём месте и раздумывал.

— Ах, какой ужас! — воскликнула пастушка. — Старый дедушка разбился в куски, и мы всему виною! Ах, я не переживу этого!

И она заломила свои крошечные ручки.

— Его можно починить! — сказал трубочист. — Его отлично можно починить! Только не горячись! Ему приклеят спину, а в затылок забьют хорошую заклёпку — он будет совсем как новый и успеет ещё наделать нам много неприятностей.