въ своемъ домикѣ, одна маленькая улитка. Она живетъ одна-одинешенька и какъ-разъ въ такомъ возрастѣ, что можетъ выйти замужъ. Всего во ста шагахъ отсюда!
— Такъ пусть она явится къ нему!—сказали старики.—У него цѣлый лопушиный лѣсъ, а у нея всего на всего одинъ кустикъ!
За улиткой-невѣстой послали. Она отправилась въ путь и благополучно добралась до лопуховъ на восьмой день путешествія. Вотъ что значитъ чистота породы!
Отпраздновали свадьбу. Шесть червяковъ-свѣтляковъ свѣтили изо всѣхъ силъ; вообще же свадьба была очень тихая: старики не любили шума. Зато улитка-мамаша сказала чудеснѣйшую рѣчь. Папаша не могъ, онъ былъ такъ растроганъ! И вотъ, старики отдали молодымъ во владѣніе весь лопушиный лѣсъ, сказавъ при этомъ, какъ они и всю жизнь свою говорили, что лучше этого лѣса нѣтъ ничего на свѣтѣ и что, если молодые будутъ честно и благородно жить и плодиться, то когда-нибудь имъ, или ихъ дѣтямъ, доведется попасть въ усадьбу: тамъ ихъ сварятъ до-черна и положатъ на серебряное блюдо!
Затѣмъ, старики вползли въ свои домики и больше ужъ не показывались,—они заснули.
А молодыя улитки стали царствовать въ лѣсу и оставили послѣ себя большое потомство. Попасть же въ усадьбу и лежать на серебряномъ блюдѣ имъ такъ и не удалось! Поэтому онѣ рѣшили, что усадьба совсѣмъ разрушилась, а всѣ люди на свѣтѣ повымерли. Никто имъ не противорѣчилъ,—значитъ, такъ оно и было. И вотъ, дождь барабанилъ по лопуху, чтобы позабавить улитокъ, а солнце сіяло, чтобы зеленѣлъ ихъ лопухъ, и онѣ были счастливы, счастливы! И вся ихъ семья была счастлива,—такъ-то!
в своём домике, одна маленькая улитка. Она живёт одна-одинёшенька и как раз в таком возрасте, что может выйти замуж. Всего в ста шагах отсюда!
— Так пусть она явится к нему! — сказали старики. — У него целый лопушиный лес, а у неё всего-навсего один кустик!
За улиткой-невестой послали. Она отправилась в путь и благополучно добралась до лопухов на восьмой день путешествия. Вот что значит чистота породы!
Отпраздновали свадьбу. Шесть червяков-светляков светили изо всех сил; вообще же свадьба была очень тихая: старики не любили шума. Зато улитка-мамаша сказала чудеснейшую речь. Папаша не мог, он был так растроган! И вот, старики отдали молодым во владение весь лопушиный лес, сказав при этом, как они и всю жизнь свою говорили, что лучше этого леса нет ничего на свете и что, если молодые будут честно и благородно жить и плодиться, то когда-нибудь им, или их детям, доведётся попасть в усадьбу: там их сварят дочерна и положат на серебряное блюдо!
Затем, старики вползли в свои домики и больше уж не показывались, — они заснули.
А молодые улитки стали царствовать в лесу и оставили после себя большое потомство. Попасть же в усадьбу и лежать на серебряном блюде им так и не удалось! Поэтому они решили, что усадьба совсем разрушилась, а все люди на свете повымерли. Никто им не противоречил, — значит, так оно и было. И вот, дождь барабанил по лопуху, чтобы позабавить улиток, а солнце сияло, чтобы зеленел их лопух, и они были счастливы, счастливы! И вся их семья была счастлива, — так-то!
Мать сидѣла у колыбели своего ребенка; какъ она горевала, какъ боялась, что онъ умретъ! Личико его совсѣмъ поблѣднѣло, глазки были закрыты, дышалъ онъ такъ слабо, а по временамъ тяжело-тяжело переводилъ духъ, точно вздыхалъ…
И сердце матери сжималось еще больнѣе при взглядѣ на маленькое созданьице.
Мать сидела у колыбели своего ребёнка; как она горевала, как боялась, что он умрёт! Личико его совсем побледнело, глазки были закрыты, дышал он так слабо, а по временам тяжело-тяжело переводил дух, точно вздыхал…
И сердце матери сжималось ещё больнее при взгляде на маленькое созданьице.
