И царица ихъ объявила, что въ данномъ случаѣ было выказано и сердце, и умъ. „А эти двѣ вещи ставятъ насъ, муравьевъ, во главѣ всѣхъ разумныхъ твореній! Но умъ все-таки долженъ преобладать, и я умнѣе всѣхъ!“ Тутъ она приподнялась на заднія лапки и сразу бросилась мнѣ въ глаза; ошибки быть не могло—я и проглотила ее. Сказано: „ступай къ муравью и поучись у него мудрости“—а я запаслась теперь самою царицей муравьевъ!
Потомъ я подошла поближе къ упомянутому высокому дереву. Это былъ старый, могучій развѣсистый дубъ. Я знала, что въ вѣтвяхъ каждаго дерева живетъ одно существо, женщина, „дріада“, какъ ее зовутъ. Она рождается и умираетъ вмѣстѣ съ деревомъ. Я слышала объ этомъ еще въ библіотекѣ. И вотъ, передо мною стояло дерево, а въ вѣтвяхъ его сидѣла дріада. Она вскрикнула отъ испуга, увидавъ меня такъ близко,—она, какъ и всѣ женщины, очень боялась мышей, да у нея и были на то причины: я могла, вѣдь, перегрызть стволъ дуба, такъ что жизнь ея, такъ сказать, висѣла на волоскѣ! Но я заговорила съ ней ласково, привѣтливо, и она ободрилась, даже взяла меня на руки, а узнавъ, почему я отправилась странствовать по бѣлу-свѣту, обѣщала доставить мнѣ случай—можетъ быть даже въ этотъ самый вечеръ—обрѣсти одно изъ двухъ искомыхъ сокровищъ: фантазію. Она разсказала мнѣ, что геній Фантазіи—ея добрый другъ, что онъ прекрасенъ, какъ самъ богъ любви и часто отдыхаетъ въ тѣни ея дерева, убаюкиваемый шелестомъ листьевъ,—они шумятъ въ эти минуты сильнѣе обыкновеннаго. Онъ зоветъ ее своею дріадой, разсказывала она, а дерево—своимъ любимымъ деревомъ. Сучковатый, могучій красавецъ-дубъ пришелся ему по душѣ: корни дуба такъ глубоко и крѣпко сидятъ въ землѣ, а стволъ и вершина возносятся высоко-высоко къ небу и знакомы и съ снѣжной вьюгой, и съ рѣзкими вѣтрами, и съ яснымъ солнечнымъ свѣтомъ. Потомъ дріада прибавила: „Птицы гнѣздятся въ вѣтвяхъ моего дерева и поютъ намъ о чужихъ странахъ, а на единственной засохшей вѣтви свилъ себѣ гнѣздо аистъ,—это и краситъ дерево, и даетъ случай узнать кое-что о странѣ пирамидъ! Все это какъ нельзя больше по душѣ генію Фантазіи, но ему и этого всего мало, и онъ заставляетъ меня разсказывать ему о жизни въ лѣсу съ того времени, какъ я была еще крошкой, а дубъ такимъ маленькимъ росткомъ, что его могла
И царица их объявила, что в данном случае было выказано и сердце, и ум. «А эти две вещи ставят нас, муравьёв, во главе всех разумных творений! Но ум всё-таки должен преобладать, и я умнее всех!» Тут она приподнялась на задние лапки и сразу бросилась мне в глаза; ошибки быть не могло — я и проглотила её. Сказано: «ступай к муравью и поучись у него мудрости» — а я запаслась теперь самою царицей муравьев!
Потом я подошла поближе к упомянутому высокому дереву. Это был старый, могучий развесистый дуб. Я знала, что в ветвях каждого дерева живёт одно существо, женщина, «дриада», как её зовут. Она рождается и умирает вместе с деревом. Я слышала об этом ещё в библиотеке. И вот, передо мною стояло дерево, а в ветвях его сидела дриада. Она вскрикнула от испуга, увидав меня так близко, — она, как и все женщины, очень боялась мышей, да у неё и были на то причины: я могла, ведь, перегрызть ствол дуба, так что жизнь её, так сказать, висела на волоске! Но я заговорила с ней ласково, приветливо, и она ободрилась, даже взяла меня на руки, а узнав, почему я отправилась странствовать по белу свету, обещала доставить мне случай — может быть даже в этот самый вечер — обрести одно из двух искомых сокровищ: фантазию. Она рассказала мне, что гений Фантазии — её добрый друг, что он прекрасен, как сам бог любви и часто отдыхает в тени её дерева, убаюкиваемый шелестом листьев, — они шумят в эти минуты сильнее обыкновенного. Он зовёт её своею дриадой, рассказывала она, а дерево — своим любимым деревом. Сучковатый, могучий красавец-дуб пришёлся ему по душе: корни дуба так глубоко и крепко сидят в земле, а ствол и вершина возносятся высоко-высоко к небу и знакомы и со снежной вьюгой, и с резкими ветрами, и с ясным солнечным светом. Потом дриада прибавила: «Птицы гнездятся в ветвях моего дерева и поют нам о чужих странах, а на единственной засохшей ветви свил себе гнездо аист, — это и красит дерево, и даёт случай узнать кое-что о стране пирамид! Всё это как нельзя больше по душе гению Фантазии, но ему и этого всего мало, и он заставляет меня рассказывать ему о жизни в лесу с того времени, как я была ещё крошкой, а дуб таким маленьким ростком, что его могла