— Если люди не тонутъ,—спрашивала русалочка:—тогда они живутъ вѣчно, не умираютъ, какъ мы?
— Какъ же!—отвѣчала старуха.—Они тоже умираютъ, и ихъ вѣкъ даже короче нашего. Мы живемъ триста лѣтъ, зато, когда намъ приходитъ конецъ, отъ насъ остается одна пѣна морская, у насъ нѣтъ даже могилъ близкихъ намъ. Намъ не дано безсмертной души, и мы никогда уже не воскреснемъ для новой жизни; мы, какъ этотъ зеленый тростникъ: вырванный съ корнемъ, онъ уже не зазеленѣетъ вновь! У людей, напротивъ, есть безсмертная душа, которая живетъ вѣчно, даже и послѣ того, какъ тѣло превращается въ прахъ; она улетаетъ тогда въ синее небо, туда, къ яснымъ звѣздочкамъ! Какъ мы можемъ подняться со дна моря и увидать землю, гдѣ живутъ люди, такъ они могутъ подняться послѣ смерти въ невѣдомыя блаженныя страны, которыхъ намъ не видать никогда!
— Отчего у насъ нѣтъ безсмертной души!—грустно сказала русалочка.—Я бы отдала всѣ свои сотни лѣтъ за одинъ день человѣческой жизни, съ тѣмъ, чтобы принять потомъ участіе въ небесномъ блаженствѣ людей.
— Нечего и думать объ этомъ!—сказала старуха.—Намъ тутъ живется куда лучше, чѣмъ людямъ на землѣ!
— Такъ и я умру, стану морской пѣной, не буду больше слышать музыки волнъ, не увижу чудесныхъ цвѣтовъ и краснаго солнышка! Неужели же я никакъ не могу пріобрѣсти безсмертной души?
— Можешь,—сказала бабушка:—пусть только кто-нибудь изъ людей полюбитъ тебя такъ, что ты станешь ему дороже отца и матери, пусть отдастся тебѣ всѣмъ своимъ сердцемъ и всѣми помыслами и велитъ священнику соединить ваши руки въ знакъ вѣчной вѣрности другъ другу; тогда частица его души сообщится тебѣ, и ты будешь участвовать въ вѣчномъ блаженствѣ человѣка. Онъ дастъ тебѣ душу и сохранитъ при себѣ свою. Но этому не бывать никогда! Вѣдь, то, что у насъ здѣсь считается красивымъ, твой рыбій хвостъ, люди находятъ безобразнымъ; они мало смыслятъ въ красотѣ; по ихъ мнѣнію, чтобы быть красивымъ, надо непремѣнно имѣть двѣ неуклюжихъ подпорки,—ноги, какъ они ихъ называютъ.
Глубоко вздохнула русалочка и печально посмотрѣла на свой рыбій хвостъ.
— Будемъ жить—не тужить!—сказала старуха.—Повесе-
— Если люди не тонут, — спрашивала русалочка: — тогда они живут вечно, не умирают, как мы?
— Как же! — отвечала старуха. — Они тоже умирают, и их век даже короче нашего. Мы живём триста лет, зато, когда нам приходит конец, от нас остаётся одна пена морская, у нас нет даже могил близких нам. Нам не дано бессмертной души, и мы никогда уже не воскреснем для новой жизни; мы, как этот зелёный тростник: вырванный с корнем, он уже не зазеленеет вновь! У людей, напротив, есть бессмертная душа, которая живёт вечно, даже и после того, как тело превращается в прах; она улетает тогда в синее небо, туда, к ясным звёздочкам! Как мы можем подняться со дна моря и увидать землю, где живут люди, так они могут подняться после смерти в неведомые блаженные страны, которых нам не видать никогда!
— Отчего у нас нет бессмертной души! — грустно сказала русалочка. — Я бы отдала все свои сотни лет за один день человеческой жизни, с тем, чтобы принять потом участие в небесном блаженстве людей.
— Нечего и думать об этом! — сказала старуха. — Нам тут живётся куда лучше, чем людям на земле!
— Так и я умру, стану морской пеной, не буду больше слышать музыки волн, не увижу чудесных цветов и красного солнышка! Неужели же я никак не могу приобрести бессмертной души?
— Можешь, — сказала бабушка: — пусть только кто-нибудь из людей полюбит тебя так, что ты станешь ему дороже отца и матери, пусть отдастся тебе всем своим сердцем и всеми помыслами и велит священнику соединить ваши руки в знак вечной верности друг другу; тогда частица его души сообщится тебе, и ты будешь участвовать в вечном блаженстве человека. Он даст тебе душу и сохранит при себе свою. Но этому не бывать никогда! Ведь, то, что у нас здесь считается красивым, твой рыбий хвост, люди находят безобразным; они мало смыслят в красоте; по их мнению, чтобы быть красивым, надо непременно иметь две неуклюжих подпорки, — ноги, как они их называют.
Глубоко вздохнула русалочка и печально посмотрела на свой рыбий хвост.
— Будем жить — не тужить! — сказала старуха. — Повесе-
