Песокъ словно заколыхался подъ ногами Юргена, но онъ не проронилъ ни слова, только кивнулъ головой,—согласенъ молъ. Бо́льшаго отъ него и не требовалось. Но онъ-то въ ту же минуту почувствовалъ, что всѣмъ сердцемъ ненавидитъ Мортена. Чѣмъ больше онъ думалъ о случившемся,—а раньше онъ никогда такъ много не думалъ объ Эльзѣ—тѣмъ яснѣе становилось ему, что Мортенъ укралъ у него любовь единственной дѣвушки, которая ему нравилась, то-есть, Эльзы; вотъ оно какъ теперь выходило!
Сто́итъ посмотрѣть, какъ рыбаки переносятся, въ свѣжую погоду, по волнамъ черезъ рифы. Одинъ изъ рыбаковъ стоитъ на носу, а гребцы не спускаютъ съ него глазъ, выжидая знака положить весла и отдаться надвигающейся волнѣ, которая должна перенести лодку черезъ рифъ. Сначала волна подымаетъ лодку такъ высоко, что съ берега виденъ киль ея; минуту спустя она исчезаетъ въ волнахъ; не видно ни самой лодки, ни людей, ни мачты; море какъ будто поглотило все… Но еще минута, и лодка вновь показывается на поверхности по другую сторону рифа, словно вынырнувшее изъ воды морское чудовище; весла быстро шевелятся—ни-дать, ни-взять ноги животнаго. Передъ вторымъ, передъ третьимъ рифомъ повторяется то же самое; затѣмъ рыбаки спрыгиваютъ въ воду и подводятъ лодку къ берегу; удары волны помогаютъ имъ, подталкивая ее сзади.
Не подать во время знака, ошибиться минутой, и—лодка разобьется о рифъ.
„Тогда бы конецъ и мнѣ, и Мортену!“ Эта мысль мелькнула у Юргена, когда они были на морѣ. Отецъ его вдругъ серьезно занемогъ, лихорадка такъ и трепала его; между тѣмъ лодка приближалась къ послѣднему рифу; Юргенъ вскочилъ и крикнулъ:— Отецъ, пусти лучше меня!—и взглядъ его скользнулъ съ лица Мортена на волны. Вотъ приближается огромная волна… Юргенъ взглянулъ на блѣдное лицо отца и—не могъ исполнить злого намѣренія. Лодка счастливо миновала рифъ и достигла берега, но злая мысль крѣпко засѣла въ головѣ Юргена; кровь въ немъ такъ и кипѣла; со дна души всплывали разныя соринки и волокна, запавшія туда за время дружбы его съ Мортеномъ, но онъ не могъ выпрясть изъ нихъ цѣльную нить, за которую бы могъ ухватиться, и онъ пока не приступалъ къ дѣлу. Да, Мортенъ испортилъ ему жизнь, онъ чувствовалъ это! Такъ какъ же ему было не возненавидѣть его? Нѣкоторые изъ
Песок словно заколыхался под ногами Юргена, но он не проронил ни слова, только кивнул головой, — согласен мол. Бо́льшего от него и не требовалось. Но он-то в ту же минуту почувствовал, что всем сердцем ненавидит Мортена. Чем больше он думал о случившемся, — а раньше он никогда так много не думал об Эльзе — тем яснее становилось ему, что Мортен украл у него любовь единственной девушки, которая ему нравилась, то есть, Эльзы; вот оно как теперь выходило!
Сто́ит посмотреть, как рыбаки переносятся, в свежую погоду, по волнам через рифы. Один из рыбаков стоит на носу, а гребцы не спускают с него глаз, выжидая знака положить вёсла и отдаться надвигающейся волне, которая должна перенести лодку через риф. Сначала волна подымает лодку так высоко, что с берега виден киль её; минуту спустя она исчезает в волнах; не видно ни самой лодки, ни людей, ни мачты; море как будто поглотило всё… Но ещё минута, и лодка вновь показывается на поверхности по другую сторону рифа, словно вынырнувшее из воды морское чудовище; вёсла быстро шевелятся — ни дать ни взять ноги животного. Перед вторым, перед третьим рифом повторяется то же самое; затем рыбаки спрыгивают в воду и подводят лодку к берегу; удары волны помогают им, подталкивая её сзади.
Не подать вовремя знака, ошибиться минутой, и — лодка разобьётся о риф.
«Тогда бы конец и мне, и Мортену!» Эта мысль мелькнула у Юргена, когда они были на море. Отец его вдруг серьёзно занемог, лихорадка так и трепала его; между тем лодка приближалась к последнему рифу; Юрген вскочил и крикнул: — Отец, пусти лучше меня! — и взгляд его скользнул с лица Мортена на волны. Вот приближается огромная волна… Юрген взглянул на бледное лицо отца и — не мог исполнить злого намерения. Лодка счастливо миновала риф и достигла берега, но злая мысль крепко засела в голове Юргена; кровь в нём так и кипела; со дна души всплывали разные соринки и волокна, запавшие туда за время дружбы его с Мортеном, но он не мог выпрясть из них цельную нить, за которую бы мог ухватиться, и он пока не приступал к делу. Да, Мортен испортил ему жизнь, он чувствовал это! Так как же ему было не возненавидеть его? Некоторые из
