ствомъ и замѣтилъ кто была его сосѣдка только тогда, когда уже всталъ съ колѣнъ. Взглянувъ на нее, онъ увидалъ, что по щекамъ ея струились слезы.
Два дня спустя, она уѣхала въ Норвегію, а Юргенъ продолжалъ исправлять разныя работы по дому, участвовалъ и въ рыбной ловлѣ, а въ тѣ времена тамъ таки было что̀ ловить, побольше, чѣмъ теперь. Стада макрелей оставляли за собою по ночамъ свѣтящійся слѣдъ, выдававшій ихъ движенія подъ водою; керцы[1] хрипѣли, а крабы издавали жалобный вой, когда попадались ловцамъ; рыбы вовсе не такъ нѣмы, какъ о нихъ разсказываютъ. Вотъ Юргенъ, тотъ былъ помолчаливѣе ихъ, хранилъ свою тайну глубоко въ сердцѣ, но когда-нибудь и ей суждено было всплыть наружу.
Сидя по воскресеньямъ въ церкви, онъ набожно устремлялъ взоры на изображеніе Божьей Матери, красовавшееся на алтарѣ, но иногда переводилъ ихъ не надолго и на то мѣсто, гдѣ стояла рядомъ съ нимъ на колѣняхъ Клара. Она не выходила у него изъ головы… Какъ она была добра къ нему!
Вотъ и осень пришла; сырость, мгла, слякоть… Вода застаивалась на улицахъ города, песокъ не успѣвалъ ее всасывать, и жителямъ приходилось пускаться по улицамъ вбродъ, если не вплавь. Бури разбивали о смертоносные рифы корабль за кораблемъ. Начались снѣжныя и песочныя мятели; песокъ заносилъ дома, и обывателямъ приходилось зачастую вылѣзать изъ нихъ черезъ дымовыя трубы, но имъ это было не въ диковинку. Зато въ домѣ купца было тепло и уютно; весело трещалъ въ очагѣ торфъ и корабельные обломки, а самъ купецъ громко читалъ изъ старинной хроники сказаніе о датскомъ принцѣ Амлетѣ, вернувшемся изъ Англіи и давшемъ битву у Бовбьерга. Могила его находится близъ Раммэ, всего миляхъ въ двухъ отъ того мѣста, гдѣ жилъ старый торговецъ угрями; въ необозримой степи возвышались сотни кургановъ; степь являлась огромнымъ кладбищемъ. Купецъ Брённе самъ бывалъ на могилѣ Амлета. Наскучитъ читать, принимались за бесѣду; толковали о старинѣ, о сосѣдяхъ англичанахъ и шотландцахъ, и Юргенъ пѣлъ старинную пѣсню „объ англійскомъ королевичѣ“, о томъ, какъ былъ разубранъ корабль:
ством и заметил кто была его соседка только тогда, когда уже встал с колен. Взглянув на неё, он увидал, что по щекам её струились слёзы.
Два дня спустя, она уехала в Норвегию, а Юрген продолжал исправлять разные работы по дому, участвовал и в рыбной ловле, а в те времена там таки было что ловить, побольше, чем теперь. Стада макрелей оставляли за собою по ночам светящийся след, выдававший их движения под водою; керцы[1] хрипели, а крабы издавали жалобный вой, когда попадались ловцам; рыбы вовсе не так немы, как о них рассказывают. Вот Юрген, тот был помолчаливее их, хранил свою тайну глубоко в сердце, но когда-нибудь и ей суждено было всплыть наружу.
Сидя по воскресеньям в церкви, он набожно устремлял взоры на изображение Божьей Матери, красовавшееся на алтаре, но иногда переводил их ненадолго и на то место, где стояла рядом с ним на коленях Клара. Она не выходила у него из головы… Как она была добра к нему!
Вот и осень пришла; сырость, мгла, слякоть… Вода застаивалась на улицах города, песок не успевал её всасывать, и жителям приходилось пускаться по улицам вброд, если не вплавь. Бури разбивали о смертоносные рифы корабль за кораблём. Начались снежные и песочные метели; песок заносил дома, и обывателям приходилось зачастую вылезать из них через дымовые трубы, но им это было не в диковинку. Зато в доме купца было тепло и уютно; весело трещал в очаге торф и корабельные обломки, а сам купец громко читал из старинной хроники сказание о датском принце Амлете, вернувшемся из Англии и давшем битву у Бовбьерга. Могила его находится близ Раммэ, всего милях в двух от того места, где жил старый торговец угрями; в необозримой степи возвышались сотни курганов; степь являлась огромным кладбищем. Купец Брённе сам бывал на могиле Амлета. Наскучит читать, принимались за беседу; толковали о старине, о соседях англичанах и шотландцах, и Юрген пел старинную песню «об английском королевиче», о том, как был разубран корабль:
