проскользнулъ въ нее,—одно окно стояло открытымъ. Забравшись туда, жукъ поспѣшилъ зарыться въ свѣжій навозъ.
— Ахъ, какъ славно!—сказалъ онъ.
Скоро онъ заснулъ и видѣлъ во снѣ, что царская лошадь пала, а самъ господинъ навозный жукъ получилъ ея золотыя подковы, причемъ ему пообѣщали дать и еще двѣ. То-то было пріятно! Проснувшись, жукъ выползъ и оглядѣлся. Какая роскошь! Огромныя пальмы вѣерами раскинули въ вышинѣ свои листья, сквозь которыя просвѣчивало солнце; внизу же всюду зеленѣла травка, кишмя кишѣли цвѣты, огненно-красные, янтарно-желтые и бѣлые, какъ свѣже-выпавшій снѣгъ.
— Вотъ-то безподобная растительность! То-то будетъ вкусно, когда все это сгніетъ!—сказалъ навозный жукъ.—Знатная кладовая! Здѣсь, вѣрно, живетъ кто-нибудь изъ моихъ родственниковъ. Надо отправиться на поиски, найти кого-нибудь, съ кѣмъ можно свести знакомство. Я, вѣдь, гордъ и горжусь этимъ!—И жукъ поползъ, думая о своемъ снѣ, о павшей лошади и о золотыхъ подковахъ.
Вдругъ его схватила чья-то рука, стиснула, принялась вертѣть и поворачивать…
Въ теплицу пришелъ сынишка садовника съ товарищемъ; они увидали навознаго жука и вздумали позабавиться съ нимъ. Жука завернули въ виноградный листокъ и положили въ теплый карманъ панталонъ. Онъ было принялся тамъ вертѣться, карабкаться, но мальчикъ притиснулъ его рукой и побѣжалъ вмѣстѣ съ товарищемъ въ конецъ сада, къ большому озеру. Тамъ они посадили жука въ старый сломанный деревянный башмакъ, укрѣпили въ серединѣ его щепочку, вмѣсто мачты, привязали къ ней жука шерстинкой и спустили башмакъ на воду. Теперь жукъ попалъ въ шкипера и долженъ былъ отправиться въ плаваніе.
Озеро было большое-пребольшое; навозному жуку казалось, что онъ плыветъ по океану, и это до того его поразило, что онъ упалъ навзничь и задрыгалъ ножками.
Башмакъ относило отъ берега теченіемъ, но какъ только онъ отплывалъ чуть подальше, одинъ изъ мальчугановъ засучивалъ штанишки, шлепалъ по водѣ и притягивалъ его обратно. Но вотъ башмакъ отплылъ опять, и какъ разъ въ эту минуту мальчугановъ такъ настойчиво позвали домой, что они въ попыхахъ забыли и думать о башмакѣ. Башмакъ же уносило все
проскользнул в неё, — одно окно стояло открытым. Забравшись туда, жук поспешил зарыться в свежий навоз.
— Ах, как славно! — сказал он.
Скоро он заснул и видел во сне, что царская лошадь пала, а сам господин навозный жук получил её золотые подковы, причём ему пообещали дать и ещё две. То-то было приятно! Проснувшись, жук выполз и огляделся. Какая роскошь! Огромные пальмы веерами раскинули в вышине свои листья, сквозь которые просвечивало солнце; внизу же всюду зеленела травка, кишмя кишели цветы, огненно-красные, янтарно-жёлтые и белые, как свежевыпавший снег.
— Вот-то бесподобная растительность! То-то будет вкусно, когда всё это сгниёт! — сказал навозный жук. — Знатная кладовая! Здесь, верно, живёт кто-нибудь из моих родственников. Надо отправиться на поиски, найти кого-нибудь, с кем можно свести знакомство. Я, ведь, горд и горжусь этим! — И жук пополз, думая о своём сне, о павшей лошади и о золотых подковах.
Вдруг его схватила чья-то рука, стиснула, принялась вертеть и поворачивать…
В теплицу пришёл сынишка садовника с товарищем; они увидали навозного жука и вздумали позабавиться с ним. Жука завернули в виноградный листок и положили в тёплый карман панталон. Он было принялся там вертеться, карабкаться, но мальчик притиснул его рукой и побежал вместе с товарищем в конец сада, к большому озеру. Там они посадили жука в старый сломанный деревянный башмак, укрепили в середине его щепочку вместо мачты, привязали к ней жука шерстинкой и спустили башмак на воду. Теперь жук попал в шкипера и должен был отправиться в плавание.
Озеро было большое-пребольшое; навозному жуку казалось, что он плывёт по океану, и это до того его поразило, что он упал навзничь и задрыгал ножками.
Башмак относило от берега течением, но как только он отплывал чуть подальше, один из мальчуганов засучивал штанишки, шлёпал по воде и притягивал его обратно. Но вот башмак отплыл опять, и как раз в эту минуту мальчуганов так настойчиво позвали домой, что они впопыхах забыли и думать о башмаке. Башмак же уносило всё
