тыре скиллинга! Нѣкоторые же довольствуются и тою поэзіей, которую могутъ получить въ придачу къ покупкамъ, или удовлетворяются чтеніемъ печатныхъ клочковъ, въ которые лавочники завертываютъ имъ покупки. Такъ выходитъ дешевле, а въ наше суетливое время нельзя не обращать вниманіе на дешевизну. Итакъ, существующія потребности удовлетворяются,—чего же еще? Поэзія же будущаго, какъ и музыка будущаго—только донкихотство, и говорить о нихъ все равно, что говорить о путешествіи съ научною цѣлью на Уранъ!
Время слишкомъ дорого, чтобы тратить его на фантазированіе, а, вѣдь, что такое въ сущности—если разсуждать, какъ слѣдуетъ—что такое поэзія? Эти звучныя изліянія чувствъ и мыслей—только движеніе и колебаніе нервовъ. Восторгъ, радость, боль, даже матеріальныя стремленія—все это, по словамъ ученыхъ, только колебаніе нервовъ. Каждый изъ насъ въ сущности нѣчто вродѣ арфы или другого струннаго инструмента.
Но кто же затрогиваетъ эти струны? Кто заставляетъ ихъ колебаться и дрожать? Духъ, незримый, божественный духъ; его голосъ приводитъ ихъ въ колебаніе; онѣ колеблются, звучатъ, и мелодія ихъ или сливается съ основнымъ звукомъ въ одинъ гармоническій аккордъ, или образуетъ могучій диссонансъ. Такъ оно было, такъ и будетъ всегда въ великомъ прогрессѣ человѣчества на пути свободнаго сознанія.
Каждый вѣкъ, можно даже сказать—каждое тысячелѣтіе находитъ свое высшее выраженіе въ поэзіи. Рожденная въ извѣстную эпоху, Муза вѣка выступаетъ и царствуетъ только въ слѣдующую.
Муза новаго вѣка родилась въ наше суетливое время подъ грохотъ и стукъ машинъ. Привѣтъ ей! Она услышитъ или, можетъ быть, прочтетъ его когда нибудь между только что упомянутыми углевыми надписями.
Колыбель ея раскачивалась въ пространствѣ, ограниченномъ съ одной стороны крайнею точкой, которой касалась нога человѣка въ его изысканіяхъ на сѣверѣ, а съ другой—крайними предѣлами видимаго человѣку темнаго полярнаго горизонта. Мы не слышали скрипа ея колыбели изъ-за шума стучащихъ машинъ, свиста паровозовъ, взрывовъ скалъ матеріализма и грохота сбрасываемыхъ умственныхъ оковъ.
Она родилась въ великой фабрикѣ, представляемой нынѣ
тыре скиллинга! Некоторые же довольствуются и тою поэзией, которую могут получить впридачу к покупкам, или удовлетворяются чтением печатных клочков, в которые лавочники завёртывают им покупки. Так выходит дешевле, а в наше суетливое время нельзя не обращать внимание на дешевизну. Итак, существующие потребности удовлетворяются, — чего же ещё? Поэзия же будущего, как и музыка будущего — только донкихотство, и говорить о них всё равно, что говорить о путешествии с научною целью на Уран!
Время слишком дорого, чтобы тратить его на фантазирование, а, ведь, что такое в сущности — если рассуждать, как следует — что такое поэзия? Эти звучные излияния чувств и мыслей — только движение и колебание нервов. Восторг, радость, боль, даже материальные стремления — всё это, по словам учёных, только колебание нервов. Каждый из нас в сущности нечто вроде арфы или другого струнного инструмента.
Но кто же затрагивает эти струны? Кто заставляет их колебаться и дрожать? Дух, незримый, божественный дух; его голос приводит их в колебание; они колеблются, звучат, и мелодия их или сливается с основным звуком в один гармонический аккорд, или образует могучий диссонанс. Так оно было, так и будет всегда в великом прогрессе человечества на пути свободного сознания.
Каждый век, можно даже сказать — каждое тысячелетие находит своё высшее выражение в поэзии. Рождённая в известную эпоху, Муза века выступает и царствует только в следующую.
Муза нового века родилась в наше суетливое время под грохот и стук машин. Привет ей! Она услышит или, может быть, прочтёт его когда-нибудь между только что упомянутыми углевыми надписями.
Колыбель её раскачивалась в пространстве, ограниченном с одной стороны крайнею точкой, которой касалась нога человека в его изысканиях на севере, а с другой — крайними пределами видимого человеку тёмного полярного горизонта. Мы не слышали скрипа её колыбели из-за шума стучащих машин, свиста паровозов, взрывов скал материализма и грохота сбрасываемых умственных оков.
Она родилась в великой фабрике, представляемой ныне
