ною; серна тоже стоитъ иногда на одномъ мѣстѣ, будто изваянная изъ скалы, и вдругъ, внезапно, услыхавъ шумъ отъ скатившаго камня, дѣлаетъ прыжокъ и мчится прочь. То же было и съ Руди, но его заставила встрепенуться мысль.
„Никогда не надо падать духомъ!“ сказалъ онъ самому себѣ. „Надо прямо отправиться на мельницу! Поздороваться съ мельникомъ и Бабеттою! Не упадешь, если самъ о томъ не думаешь! Должна же Бабетта увидать меня, разъ я буду ея мужемъ!“
И Руди засмѣялся, ободрился и пошелъ на мельницу; онъ зналъ, чего хотѣлъ, а хотѣлъ онъ жениться на Бабеттѣ.
Желтоватая вода шумно бѣжала по своему руслу; къ ней свѣсились вѣтвями ивы и липы; Руди прошелъ по тропинкѣ, но какъ и тотъ добрый молодецъ, о которомъ поется въ дѣтской пѣсенкѣ:
„Къ дому мельника пришелъ, |
И тутъ тоже на лѣстницѣ стояла кошка, изгибала спинку и мяукала, но Руди не до нея было, и онъ постучалъ въ дверь. Никто не отозвался, никто не отперъ. „Мяу!“ сказала кошка. Будь Руди маленькимъ, онъ бы понялъ ея рѣчь: „никого нѣтъ дома!“, а вотъ теперь ему пришлось идти справляться о хозяевахъ на мельницу. Тамъ ему сказали, что хозяинъ уѣхалъ въ городъ Интерлакенъ,—„inter lacus“, Междуозерный, какъ объяснялъ школьный учитель, ученый отецъ Аннеты. Такъ вотъ туда-то и отправились мельникъ съ Бабеттою: сегодня тамъ начинается праздникъ, большое состязаніе стрѣлковъ, и будетъ длиться цѣлую недѣлю. На этотъ праздникъ стекаются люди изъ всѣхъ нѣмецкихъ кантоновъ.
Бѣдняга Руди! Не во-время попалъ онъ въ Бэ. Приходилось ему повернуть обратно; такъ онъ и сдѣлалъ—направился мимо городковъ С. Морисъ и Сіонъ къ родной долинѣ, роднымъ горамъ, но духомъ не палъ. На слѣдующее утро солнце только еще встало, а ужъ расположеніе его духа давно было въ зенитѣ; оно, впрочемъ, никогда и не закатывалось. „Бабетта въ Интерлакенѣ, въ нѣсколькихъ дняхъ ходьбы отсюда!“ сказалъ онъ самъ себѣ. „Далеко, если идти по проторенной дорогѣ, но куда ближе, если пуститься напрямикъ черезъ горы,
ною; серна тоже стоит иногда на одном месте, будто изваянная из скалы, и вдруг, внезапно, услыхав шум от скатившего камня, делает прыжок и мчится прочь. То же было и с Руди, но его заставила встрепенуться мысль.
«Никогда не надо падать духом!» сказал он самому себе. «Надо прямо отправиться на мельницу! Поздороваться с мельником и Бабеттою! Не упадёшь, если сам о том не думаешь! Должна же Бабетта увидать меня, раз я буду её мужем!»
И Руди засмеялся, ободрился и пошёл на мельницу; он знал, чего хотел, а хотел он жениться на Бабетте.
Желтоватая вода шумно бежала по своему руслу; к ней свесились ветвями ивы и липы; Руди прошёл по тропинке, но как и тот добрый молодец, о котором поётся в детской песенке:
„К дому мельника пришёл, |
И тут тоже на лестнице стояла кошка, изгибала спинку и мяукала, но Руди не до неё было, и он постучал в дверь. Никто не отозвался, никто не отпёр. «Мяу!» сказала кошка. Будь Руди маленьким, он бы понял её речь: «никого нет дома!», а вот теперь ему пришлось идти справляться о хозяевах на мельницу. Там ему сказали, что хозяин уехал в город Интерлакен, — «inter lacus», Междуозёрный, как объяснял школьный учитель, учёный отец Аннеты. Так вот туда-то и отправились мельник с Бабеттою: сегодня там начинается праздник, большое состязание стрелков, и будет длиться целую неделю. На этот праздник стекаются люди из всех немецких кантонов.
Бедняга Руди! Невовремя попал он в Бэ. Приходилось ему повернуть обратно; так он и сделал — направился мимо городков С. Морис и Сион к родной долине, родным горам, но духом не пал. На следующее утро солнце только ещё встало, а уж расположение его духа давно было в зените; оно, впрочем, никогда и не закатывалось. «Бабетта в Интерлакене, в нескольких днях ходьбы отсюда!» сказал он сам себе. «Далеко, если идти по проторенной дороге, но куда ближе, если пуститься напрямик через горы,
