бетта! Я добуду орленка!“—„И надѣюсь, сломишь себѣ шею!“ сказалъ мельникъ: „А мы избавимся отъ твоей бѣготни!“ Да вотъ это я называю „шаркнуть“! Теперь Руди нѣтъ, Бабетта сидитъ и плачетъ, а мельникъ напѣваетъ нѣмецкую пѣсню; онъ выучился ей во время поѣздки! Ну, что до меня, то я горевать не стану,—толку изъ этого не будетъ!
— Ну, все же хоть для вида надо!—сказала кухонная кошка.
бетта! Я добуду орлёнка!» — «И надеюсь, сломишь себе шею!» сказал мельник: «А мы избавимся от твоей беготни!» Да вот это я называю «шаркнуть»! Теперь Руди нет, Бабетта сидит и плачет, а мельник напевает немецкую песню; он выучился ей во время поездки! Ну, что до меня, то я горевать не стану, — толку из этого не будет!
— Ну, всё же хоть для вида надо! — сказала кухонная кошка.
Съ горной тропинки неслись въ долину веселые, громкіе „йодли“[1], дышавшіе удалью и бодростью духа. Это пѣлъ Руди; онъ шелъ къ другу своему Везинану.
— Ты долженъ помочь мнѣ! Мы прихватимъ еще Рагли,—мнѣ надо достать орленка изъ гнѣзда подъ выступомъ скалы!
— Не хочешь-ли сперва снять пятна съ луны, это такъ же легко!—сказалъ Везинанъ.—Ты, видно, весело настроенъ сегодня!
— Да! Я, вѣдь, собираюсь жениться!.. Ну, а теперь поговоримъ серьезно: тебѣ надо знать все!
И скоро и Везинанъ, и Рагли узнали, чего хотѣлъ Руди.
— Смѣлый ты парень!—сказали они.—Но это дѣло не выгоритъ! Сломаешь себѣ шею!
— Не упадешь, если не будешь думать объ этомъ!—отвѣтилъ Руди.
Около полуночи они пустились въ путь, запасшись шестами, лѣстницами и веревками. Дорога шла кустарникомъ, по скатывающимся камнямъ, все вверхъ. Было темно; воды шумѣли внизу, журчали въ вышинѣ; сѣрыя облака ползли надъ головами путниковъ. Наконецъ, они поднялись на верхнюю площадку; здѣсь стало еще темнѣе; отвѣсные утесы почти сходились вверху, и оттуда свѣтился лишь узенькій клочекъ голубого неба. Внизу же у самыхъ ногъ охотниковъ разверзалась бездна, гдѣ глухо шумѣла вода. Тихо сидѣли они всѣ трое, дожидаясь зари и вылета орлицы изъ гнѣзда. Надо было сначала застрѣлить ее, а потомъ ужъ думать о поимкѣ птенца. Руди сидѣлъ на низенькомъ камнѣ такъ неподвижно, какъ будто и самъ былъ изъ камня. Ружье онъ держалъ на готовѣ и не сводилъ глазъ съ верхняго уступа, подъ которымъ лѣпилось гнѣздо. Долго пришлось охотникамъ ждать.
- ↑ Йодль — муз. способ пения с переходами от низких грудных тонов к фальцету и наоборот, на тирольский манер или в стиле швейцарских горцев. (прим. редактора Викитеки)
С горной тропинки неслись в долину весёлые, громкие «йодли»[1], дышавшие удалью и бодростью духа. Это пел Руди; он шёл к другу своему Везинану.
— Ты должен помочь мне! Мы прихватим ещё Рагли, — мне надо достать орлёнка из гнезда под выступом скалы!
— Не хочешь ли сперва снять пятна с луны, это так же легко! — сказал Везинан. — Ты, видно, весело настроен сегодня!
— Да! Я, ведь, собираюсь жениться!.. Ну, а теперь поговорим серьёзно: тебе надо знать всё!
И скоро и Везинан, и Рагли узнали, чего хотел Руди.
— Смелый ты парень! — сказали они. — Но это дело не выгорит! Сломаешь себе шею!
— Не упадёшь, если не будешь думать об этом! — ответил Руди.
Около полуночи они пустились в путь, запасшись шестами, лестницами и верёвками. Дорога шла кустарником, по скатывающимся камням, всё вверх. Было темно; воды шумели внизу, журчали в вышине; серые облака ползли над головами путников. Наконец, они поднялись на верхнюю площадку; здесь стало ещё темнее; отвесные утёсы почти сходились вверху, и оттуда светился лишь узенький клочок голубого неба. Внизу же у самых ног охотников разверзалась бездна, где глухо шумела вода. Тихо сидели они все трое, дожидаясь зари и вылета орлицы из гнезда. Надо было сначала застрелить её, а потом уж думать о поимке птенца. Руди сидел на низеньком камне так неподвижно, как будто и сам был из камня. Ружьё он держал наготове и не сводил глаз с верхнего уступа, под которым лепилось гнездо. Долго пришлось охотникам ждать.
