— Земля не въ состояніи дать мнѣ бо́льшаго!—сказалъ Руди.—Такой вечеръ, какъ сегодня, сто́итъ, вѣдь, цѣлой жизни! И какъ часто я ощущалъ такой же приливъ счастья, какъ теперь, и думалъ, что, еслибы даже съ этимъ днемъ кончилась вся моя жизнь, мнѣ нечего было-бы жалѣть о томъ, столько я уже испыталъ счастья! Но дивно хорошъ Божій міръ! День тотъ проходилъ, наступалъ новый и казался мнѣ еще лучше предыдущаго! Господь безконечно благъ, Бабетта!
— Я такъ счастлива!—сказала она.
— Земля не въ состояніи дать мнѣ бо́льшаго!—повторилъ Руди.
Съ горъ Савойи, съ горъ Швейцаріи доносился звонъ вечернихъ колоколовъ; на западѣ стояла въ золотомъ вѣнцѣ темно-синяя Юра.
— Да устроитъ для тебя Господь все къ лучшему!—воскликнула Бабетта.
— Устроитъ!—сказалъ Руди.—И это будетъ завтра! Завтра ты всецѣло будешь моею! Моею собственною милою женкой!
— Лодка!—вскрикнула вдругъ Бабетта.
Лодка, на которой они должны были переправиться обратно, отвязалась и отплыла отъ острова.
— Я поймаю ее!—сказалъ Руди, сбросилъ куртку и сапоги, кинулся въ воду и быстрыми взмахами поплылъ къ лодкѣ.
Прозрачная голубовато-зеленая вода, вытекавшая изъ горнаго глетчера, была холодна какъ ледъ и глубока. Руди бросилъ въ глубину быстрый взглядъ, и передъ глазами его какъ будто замелькало, закружилось, засіяло золотое колечко, то самое, которое онъ потерялъ! Кольцо стало расти, расширилось въ сіяющій кругъ, а въ серединѣ его заблестѣлъ глетчеръ. Вокругъ зіяли бездонныя пропасти, вода журчала, звеня, словно колокольчики и сіяя голубоватымъ пламенемъ. Все, что мы должны описать столькими словами, Руди увидалъ въ одно мгновеніе ока. Молодые охотники, дѣвушки, женщины и мужчины, нѣкогда провалившіеся въ расщелины скалъ, стояли передъ нимъ, какъ живые, широко раскрывъ глаза и улыбаясь, а изъ глубины, изъ погребенныхъ подъ лавинами городовъ, доносился колокольный звонъ; молящіеся преклонили колѣна подъ сводами церкви; льдины образовали органъ, горные потоки загудѣли… На ясномъ, прозрачномъ днѣ сидѣла сама Дѣва Льдовъ; вотъ она поднялась къ Руди, поцѣловала его въ ноги, и по тѣлу его
— Земля не в состоянии дать мне большего! — сказал Руди. — Такой вечер, как сегодня, стоит, ведь, целой жизни! И как часто я ощущал такой же прилив счастья, как теперь, и думал, что, если бы даже с этим днём кончилась вся моя жизнь, мне нечего было бы жалеть о том, столько я уже испытал счастья! Но дивно хорош Божий мир! День тот проходил, наступал новый и казался мне ещё лучше предыдущего! Господь бесконечно благ, Бабетта!
— Я так счастлива! — сказала она.
— Земля не в состоянии дать мне большего! — повторил Руди.
С гор Савойи, с гор Швейцарии доносился звон вечерних колоколов; на западе стояла в золотом венце тёмно-синяя Юра.
— Да устроит для тебя Господь всё к лучшему! — воскликнула Бабетта.
— Устроит! — сказал Руди. — И это будет завтра! Завтра ты всецело будешь моею! Моею собственною милою жёнкой!
— Лодка! — вскрикнула вдруг Бабетта.
Лодка, на которой они должны были переправиться обратно, отвязалась и отплыла от острова.
— Я поймаю её! — сказал Руди, сбросил куртку и сапоги, кинулся в воду и быстрыми взмахами поплыл к лодке.
Прозрачная голубовато-зелёная вода, вытекавшая из горного глетчера, была холодна как лёд и глубока. Руди бросил в глубину быстрый взгляд, и перед глазами его как будто замелькало, закружилось, засияло золотое колечко, то самое, которое он потерял! Кольцо стало расти, расширилось в сияющий круг, а в середине его заблестел глетчер. Вокруг зияли бездонные пропасти, вода журчала, звеня, словно колокольчики и сияя голубоватым пламенем. Всё, что мы должны описать столькими словами, Руди увидал в одно мгновение ока. Молодые охотники, девушки, женщины и мужчины, некогда провалившиеся в расщелины скал, стояли перед ним, как живые, широко раскрыв глаза и улыбаясь, а из глубины, из погребённых под лавинами городов, доносился колокольный звон; молящиеся преклонили колена под сводами церкви; льдины образовали орган, горные потоки загудели… На ясном, прозрачном дне сидела сама Дева Льдов; вот она поднялась к Руди, поцеловала его в ноги, и по телу его
