остается при своихъ розахъ; ни на волосъ не подвинулся впередъ!
Лѣто прошло, настала осень, розовый кустъ цвѣлъ и благоухалъ, пока не выпалъ снѣгъ. Стало сыро, холодно, розовый кустъ пригнулся къ землѣ, улитка уползла въ землю.
Опять настала весна, снова зацвѣли розы, и выползла улитка.
— Теперь вы ужъ стары!—сказала она розовому кусту.—Пора бы вамъ и честь знать! Вы дали міру все, что могли дать; многое-ли—это вопросъ, которымъ мнѣ некогда заниматься. А что вы ровно ничего не сдѣлали для своего внутренняго развитія—это ясно! Иначе изъ васъ вышло бы кое-что другое. Что вы скажете въ свое оправданіе? Вы скоро, вѣдь, обратитесь въ палку! Понимаете вы, что́ я говорю?
— Вы меня пугаете!—сказалъ розовый кустъ.—Я никогда объ этомъ не думалъ!
— Да, да, вы, кажется, мало затрудняли себя думаньемъ! А вы пробовали когда-нибудь заняться этимъ вопросомъ, дать себѣ отчетъ—почему собственно вы цвѣтете и какъ это происходитъ, почему такъ, а не иначе?
— Нѣтъ!—сказалъ розовый кустъ.—Я радовался жизни и цвѣлъ,—я не могъ иначе! Солнце такъ грѣло, воздухъ такъ освѣжалъ меня, я пилъ живую росу и обильный дождь, я дышалъ, я жилъ! Силы подымались въ меня изъ земли, вливались изъ воздуха, я жилъ полною жизнью, счастье охватывало меня, и я цвѣлъ,—въ этомъ была моя жизнь, мое счастье, я не могъ иначе!
— Да, вы таки жили—не тужили, нечего сказать!
— Да! Мнѣ было дано такъ много!—сказалъ розовый кустъ.—Но вамъ дано еще больше! Вы одна изъ глубокомыслящихъ, высокоодаренныхъ натуръ!.. Вы должны удивить міръ!
— Была охота!—сказала улитка.—Я знать не знаю вашего міра! Какое мнѣ до него дѣло? Мнѣ довольно самой себя!
— Да, но мнѣ кажется, что всѣ мы обязаны дѣлиться съ міромъ лучшимъ, что есть въ насъ!.. Я могъ дать міру только розы!.. Но вы? Вамъ дано такъ много! А что вы дали міру? Что вы дадите ему?
— Что я дала? Что дамъ?! Плюю я на него! Никуда онъ не годится! И дѣла мнѣ нѣтъ до него! Снабжайте его розами—васъ только на это и хватитъ! Пусть себѣ орѣшникъ даетъ ему орѣхи, коровы и овцы—молоко,—у нихъ своя публика!
остаётся при своих розах; ни на волос не подвинулся вперёд!
Лето прошло, настала осень, розовый куст цвёл и благоухал, пока не выпал снег. Стало сыро, холодно, розовый куст пригнулся к земле, улитка уползла в землю.
Опять настала весна, снова зацвели розы, и выползла улитка.
— Теперь вы уж стары! — сказала она розовому кусту. — Пора бы вам и честь знать! Вы дали миру всё, что могли дать; многое ли — это вопрос, которым мне некогда заниматься. А что вы ровно ничего не сделали для своего внутреннего развития — это ясно! Иначе из вас вышло бы кое-что другое. Что вы скажете в своё оправдание? Вы скоро, ведь, обратитесь в палку! Понимаете вы, что я говорю?
— Вы меня пугаете! — сказал розовый куст. — Я никогда об этом не думал!
— Да, да, вы, кажется, мало затрудняли себя думаньем! А вы пробовали когда-нибудь заняться этим вопросом, дать себе отчет — почему собственно вы цветёте и как это происходит, почему так, а не иначе?
— Нет! — сказал розовый куст. — Я радовался жизни и цвёл, — я не мог иначе! Солнце так грело, воздух так освежал меня, я пил живую росу и обильный дождь, я дышал, я жил! Силы подымались в меня из земли, вливались из воздуха, я жил полною жизнью, счастье охватывало меня, и я цвёл, — в этом была моя жизнь, моё счастье, я не мог иначе!
— Да, вы таки жили — не тужили, нечего сказать!
— Да! Мне было дано так много! — сказал розовый куст. — Но вам дано ещё больше! Вы одна из глубокомыслящих, высокоодарённых натур!.. Вы должны удивить мир!
— Была охота! — сказала улитка. — Я знать не знаю вашего мира! Какое мне до него дело? Мне довольно самой себя!
— Да, но мне кажется, что все мы обязаны делиться с миром лучшим, что есть в нас!.. Я мог дать миру только розы!.. Но вы? Вам дано так много! А что вы дали миру? Что вы дадите ему?
— Что я дала? Что дам?! Плюю я на него! Никуда он не годится! И дела мне нет до него! Снабжайте его розами — вас только на это и хватит! Пусть себе орешник даёт ему орехи, коровы и овцы — молоко, — у них своя публика!
