Страница:Андерсен-Ганзен 2.pdf/251

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Эта страница была вычитана


романъ, который потомъ взяли да перевели и „тиснули на датскомъ языкѣ“, что Гольгера Данске вовсе и не существовало никогда, а, слѣдовательно, онъ никогда и не появится опять, о чемъ мы поемъ и чему такъ охотно вѣримъ. Итакъ, Гольгеръ Данске, какъ и Вильгельмъ Телль, оказывался однимъ вымысломъ! Все это было изложено въ книгѣ съ подобающею ученостью.

— Ну, а я во что вѣрю, въ то и вѣрю!—сказалъ сказочникъ.—Безъ огня и дыма не бываетъ!

И онъ закрылъ книгу, поставилъ ее на полку и подошелъ къ живымъ цвѣтамъ, стоявшимъ на подоконникѣ. Не тутъ-ли спряталась сказка? Не въ красномъ-ли тюльпанѣ съ желтыми краешками, или, можетъ быть, въ свѣжей розѣ, или въ яркой камеліи? Но между цвѣтами прятались только солнечные лучи, а не сказка.

„Цвѣты, росшіе тутъ въ тяжелое скорбное время, были куда красивѣе, но ихъ срѣзали всѣ до единаго, сплели изъ нихъ вѣнокъ и положили въ гробъ, который накрыли распущеннымъ знаменемъ. Можетъ быть, съ тѣми цвѣтами схоронили и сказку? Но цвѣты знали бы о томъ, самый гробъ, самая земля почувствовали бы это! Объ этомъ разсказала бы каждая пробившаяся изъ-подъ земли былинка! Нѣтъ, сказка умереть не можетъ! Она безсмертна!.. А можетъ быть, она и приходила сюда, стучалась въ дверь, но кому было услыхать ея стукъ, кому было дѣло до нея? Въ то мрачное время и на весеннее солнышко-то смотрѣли чуть-ли не съ озлобленіемъ, сердились, кажется, даже на щебетаніе пташекъ, на жизнерадостную зелень! Языкъ не поворачивался тогда пропѣть хоть одну изъ старыхъ, неувядающихъ народныхъ пѣсенъ; ихъ схоронили вмѣстѣ со многимъ, что было такъ дорого сердцу! Да, сказка отлично могла стучаться въ двери, но никто не слыхалъ этого стука, никто не пригласилъ ее войти, она и ушла!

Пойти, поискать ее!

За городъ! Въ лѣсъ, на берегъ моря!“

За городомъ стоитъ старый замокъ; стѣны сложены изъ краснаго кирпича, на башнѣ развѣвается флагъ. Въ тонко-вырѣзной листвѣ буковыхъ деревьевъ поетъ соловей, любуясь на цвѣты яблони и думая, что передъ нимъ розы. Лѣтомъ здѣсь суетятся пчелы, носясь гудящимъ роемъ вокругъ своей царицы, а осенью бури разсказываютъ о дикой охотѣ, объ увядаю-


Тот же текст в современной орфографии

роман, который потом взяли да перевели и «тиснули на датском языке», что Гольгера Данске вовсе и не существовало никогда, а, следовательно, он никогда и не появится опять, о чём мы поём и чему так охотно верим. Итак, Гольгер Данске, как и Вильгельм Телль, оказывался одним вымыслом! Всё это было изложено в книге с подобающею ученостью.

— Ну, а я во что верю, в то и верю! — сказал сказочник. — Без огня и дыма не бывает!

И он закрыл книгу, поставил её на полку и подошёл к живым цветам, стоявшим на подоконнике. Не тут ли спряталась сказка? Не в красном ли тюльпане с жёлтыми краешками, или, может быть, в свежей розе, или в яркой камелии? Но между цветами прятались только солнечные лучи, а не сказка.

«Цветы, росшие тут в тяжёлое скорбное время, были куда красивее, но их срезали все до единого, сплели из них венок и положили в гроб, который накрыли распущенным знаменем. Может быть, с теми цветами схоронили и сказку? Но цветы знали бы о том, самый гроб, самая земля почувствовали бы это! Об этом рассказала бы каждая пробившаяся из-под земли былинка! Нет, сказка умереть не может! Она бессмертна!.. А может быть, она и приходила сюда, стучалась в дверь, но кому было услыхать её стук, кому было дело до неё? В то мрачное время и на весеннее солнышко-то смотрели чуть ли не с озлоблением, сердились, кажется, даже на щебетание пташек, на жизнерадостную зелень! Язык не поворачивался тогда пропеть хоть одну из старых, неувядающих народных песен; их схоронили вместе со многим, что было так дорого сердцу! Да, сказка отлично могла стучаться в двери, но никто не слыхал этого стука, никто не пригласил её войти, она и ушла!

Пойти, поискать её!

За город! В лес, на берег моря!»

За городом стоит старый замок; стены сложены из красного кирпича, на башне развевается флаг. В тонко-вырезной листве буковых деревьев поёт соловей, любуясь на цветы яблони и думая, что перед ним розы. Летом здесь суетятся пчёлы, носясь гудящим роем вокруг своей царицы, а осенью бури рассказывают о дикой охоте, об увядаю-