„Вотъ славно-то! Опять пойду гулять по свѣту; увижу новыхъ людей, новые обычаи!“ подумала монетка.
— Это что за монетка?—послышалось въ ту же минуту.—Это не ходячая монета. Фальшивая! Никуда не годится!
Тутъ-то и начались для монетки мытарства, о которыхъ она потомъ разсказывала.
— „Фальшивая! Никуда не годится!“ Меня такъ и пронизало насквозь! разсказывала она.—Я же знала, что я чисто серебряная, хорошаго звона и настоящей чеканки! Вѣрно люди ошиблись,—не могли они такъ отзываться обо мнѣ! Однако, они говорили именно про меня! Это меня называли фальшивою, я никуда не годилась! „Ну, я сбуду ее съ рукъ въ сумеркахъ!“ сказалъ мой хозяинъ и сбылъ таки. Но при дневномъ свѣтѣ меня опять принялись бранить: „Фальшивая!“ „Никуда не годится!“ „Надо ее поскорѣе сбыть съ рукъ!“
И монетка дрожала отъ стыда и страха всякій разъ, какъ ее подсовывали кому-нибудь вмѣсто ходячей туземной монеты.
— Ахъ, несчастная я монетка! Что толку въ моемъ серебрѣ, въ моемъ достоинствѣ, чеканкѣ, когда все это ни къ чему! Въ глазахъ свѣта останешься тѣмъ, за кого онъ тебя приметъ! Какъ же должно быть ужасно имѣть нечистую совѣсть, пробиваться впередъ нечистыми путями, если мнѣ, ни въ чемъ неповинной, такъ тяжело потому только, что я кажусь виновною!.. Переходя въ новыя руки, я всякій разъ трепещу того взгляда, который бросятъ на меня сейчасъ: я, вѣдь, знаю, что меня сейчасъ же отшвырнутъ въ сторону, бросятъ, точно я обманщица!
Разъ я попала къ одной бѣдной женщинѣ; она получила меня въ уплату за тяжелую поденную работу. Но ей-то ужъ никакъ не удавалось сбыть меня съ рукъ,—никто не хотѣлъ брать меня; я была для бѣдняги сущимъ несчастіемъ.
„Право, поневолѣ придется обмануть кого-нибудь!“ сказала женщина. „Гдѣ мнѣ, при моей бѣдности, беречь фальшивыя деньги! Отдамъ-ка ее богатому булочнику; онъ-то не разорится отъ этого! Но все-таки не хорошо это! Сама знаю, что не хорошо!“
„Ну, вотъ теперь я буду лежать на совѣсти у бѣдной женщины!“ вздохнула я. „Неужели же я, въ самомъ дѣлѣ, такъ измѣнилась отъ времени?“
И женщина отправилась къ богатому булочнику; но онъ слишкомъ хорошо зналъ всѣ ходячія монеты, и мнѣ не пришлось долго лежать тамъ, куда меня положили,—онъ швырнулъ
«Вот славно-то! Опять пойду гулять по свету; увижу новых людей, новые обычаи!» подумала монетка.
— Это что за монетка? — послышалось в ту же минуту. — Это не ходячая монета. Фальшивая! Никуда не годится!
Тут-то и начались для монетки мытарства, о которых она потом рассказывала.
— «Фальшивая! Никуда не годится!» Меня так и пронизало насквозь! рассказывала она. — Я же знала, что я чисто серебряная, хорошего звона и настоящей чеканки! Верно люди ошиблись, — не могли они так отзываться обо мне! Однако, они говорили именно про меня! Это меня называли фальшивою, я никуда не годилась! «Ну, я сбуду её с рук в сумерках!» сказал мой хозяин и сбыл таки. Но при дневном свете меня опять принялись бранить: «Фальшивая!», «Никуда не годится!», «Надо её поскорее сбыть с рук!»
И монетка дрожала от стыда и страха всякий раз, как её подсовывали кому-нибудь вместо ходячей туземной монеты.
— Ах, несчастная я монетка! Что толку в моём серебре, в моём достоинстве, чеканке, когда всё это ни к чему! В глазах света останешься тем, за кого он тебя примет! Как же должно быть ужасно иметь нечистую совесть, пробиваться вперёд нечистыми путями, если мне, ни в чём неповинной, так тяжело потому только, что я кажусь виновною!.. Переходя в новые руки, я всякий раз трепещу того взгляда, который бросят на меня сейчас: я, ведь, знаю, что меня сейчас же отшвырнут в сторону, бросят, точно я обманщица!
Раз я попала к одной бедной женщине; она получила меня в уплату за тяжёлую подённую работу. Но ей-то уж никак не удавалось сбыть меня с рук, — никто не хотел брать меня; я была для бедняги сущим несчастьем.
«Право, поневоле придётся обмануть кого-нибудь!» сказала женщина. «Где мне, при моей бедности, беречь фальшивые деньги! Отдам-ка её богатому булочнику; он-то не разорится от этого! Но всё-таки нехорошо это! Сама знаю, что нехорошо!»
«Ну, вот теперь я буду лежать на совести у бедной женщины!» вздохнула я. «Неужели же я, в самом деле, так изменилась от времени?»
И женщина отправилась к богатому булочнику; но он слишком хорошо знал все ходячие монеты, и мне не пришлось долго лежать там, куда меня положили, — он швырнул
