Страница:Андерсен-Ганзен 2.pdf/315

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Эта страница была вычитана


голуби, во второмъ этажѣ индѣйки, а въ первомъ живетъ сама повелительница этого птичьяго царства, старуха Эльза. Изъ ея помѣщенія во всѣ стороны идутъ двери въ помѣщенія ея постояльцевъ. Насѣдки на яйцахъ помѣщаются особо, насѣдки съ цыплятами особо, а для утокъ сдѣланъ даже особый ходъ къ водѣ!

Charmant!—сказалъ генералъ.

И всѣ отправились любоваться на эту прелесть.

Старуха Эльза стояла посреди горницы, а рядомъ съ нею архитекторъ Георгъ. Вотъ гдѣ довелось ему встрѣтиться съ Эмиліей послѣ столькихъ лѣтъ разлуки—въ птичникѣ.

Да, онъ стоялъ тутъ, и на него можно было залюбоваться—такой красивый! Открытое, энергичное лицо, черные, блестящіе волосы и плутовская усмѣшка на губахъ, такъ и говорившая: „знаю я васъ всѣхъ вдоль и поперекъ!“ Старуха Эльза заблаговременно сняла свои деревянные башмаки и осталась въ однихъ чулкахъ изъ почтенія къ знатнымъ гостямъ. Куры кудахтали, пѣтухи кричали, утки крякали: рапъ! рапъ! Изящная молодая дѣвушка, подруга дѣтства, генеральская дочка, стояла тутъ же, и на ея обыкновенно блѣдныхъ щечкахъ цвѣли розы, глазки такъ и сіяли, уста говорили безъ словъ, и она поклонилась молодому архитектору такъ мило, какъ только можетъ этого пожелать молодой человѣкъ, если онъ не въ родствѣ съ молодою дѣвушкой или не танцовалъ съ нею очень часто на балахъ. А Георгъ, вѣдь, ни разу не танцовалъ съ Эмиліей.

Графъ же пожалъ ему руку и представилъ гостямъ:

— Нашъ молодой другъ, господинъ Георгъ, не совсѣмъ чужой вамъ!

Генеральша поклонилась, дочка чуть было не протянула ему руку.

— Такъ это нашъ господинъ Георгъ!—сказалъ генералъ.—Какъ же, мы старые знакомые, сосѣдями были! Charmant!

— Вы совсѣмъ превратились въ итальянца!—замѣтила генеральша.—И вѣрно говорите по-итальянски, какъ уроженецъ Италіи?

Сама генеральша—замѣтилъ генералъ—только пѣла по-итальянски, а не говорила.

За столомъ Георгъ сидѣлъ по правую руку Эмиліи. Велъ же ее къ столу самъ генералъ, а графъ велъ генеральшу.

Господинъ Георгъ велъ бесѣду, разсказывалъ, и прекрасно разсказывалъ. Онъ былъ душой всего общества, хотя графъ


Тот же текст в современной орфографии

голуби, во втором этаже индейки, а в первом живёт сама повелительница этого птичьего царства, старуха Эльза. Из её помещения во все стороны идут двери в помещения её постояльцев. Наседки на яйцах помещаются особо, наседки с цыплятами особо, а для уток сделан даже особый ход к воде!

Charmant! — сказал генерал.

И все отправились любоваться на эту прелесть.

Старуха Эльза стояла посреди горницы, а рядом с нею архитектор Георг. Вот где довелось ему встретиться с Эмилией после стольких лет разлуки — в птичнике.

Да, он стоял тут, и на него можно было залюбоваться — такой красивый! Открытое, энергичное лицо, чёрные, блестящие волосы и плутовская усмешка на губах, так и говорившая: «знаю я вас всех вдоль и поперёк!» Старуха Эльза заблаговременно сняла свои деревянные башмаки и осталась в одних чулках из почтения к знатным гостям. Куры кудахтали, петухи кричали, утки крякали: рап! рап! Изящная молодая девушка, подруга детства, генеральская дочка, стояла тут же, и на её обыкновенно бледных щёчках цвели розы, глазки так и сияли, уста говорили без слов, и она поклонилась молодому архитектору так мило, как только может этого пожелать молодой человек, если он не в родстве с молодою девушкой или не танцевал с нею очень часто на балах. А Георг, ведь, ни разу не танцевал с Эмилией.

Граф же пожал ему руку и представил гостям:

— Наш молодой друг, господин Георг, не совсем чужой вам!

Генеральша поклонилась, дочка чуть было не протянула ему руку.

— Так это наш господин Георг! — сказал генерал. — Как же, мы старые знакомые, соседями были! Charmant!

— Вы совсем превратились в итальянца! — заметила генеральша. — И верно говорите по-итальянски, как уроженец Италии?

Сама генеральша — заметил генерал — только пела по-итальянски, а не говорила.

За столом Георг сидел по правую руку Эмилии. Вёл же её к столу сам генерал, а граф вёл генеральшу.

Господин Георг вёл беседу, рассказывал, и прекрасно рассказывал. Он был душой всего общества, хотя граф