Лѣто прошло, наступила зима, и господинъ Георгъ опять заставилъ о себѣ говорить. Онъ былъ принятъ въ лучшихъ домахъ, у самыхъ знатныхъ особъ. Генералъ встрѣтилъ его даже на придворномъ балу. Для Эмиліи тоже предполагали сдѣлать балъ. Пригласить-ли на него Георга?
— Кого приглашаетъ король, можетъ пригласить и генералъ!—сказалъ генералъ и выпрямился такъ, что выросъ на цѣлый вершокъ.
Георга пригласили, и онъ былъ на балу. Были тамъ и принцы, и графы. Одинъ танцовалъ лучше другого, но Эмиліи удалось протанцовать только первый танецъ: она какъ-то неловко ступила на ногу и, хотя повредила ее не опасно, должна была все-таки поберечься и не танцовать больше. Пришлось сидѣть да любоваться на другихъ. Она и сидѣла и любовалась, а господинъ архитекторъ стоялъ возлѣ.
— Вы, пожалуй, роспишите ей весь соборъ Св. Петра!—сказалъ генералъ, проходя мимо и благосклонно улыбаясь.
Съ тою же благосклонною улыбкою принялъ онъ господина Георга и нѣсколько дней спустя. Молодой человѣкъ явился, разумѣется, поблагодарить за приглашеніе на балъ, а то зачѣмъ же? Но… о, ужасъ, о, безуміе! Генералъ не вѣрилъ своимъ ушамъ. Господинъ Георгъ ударился въ „высшую декламацію“, просьба его была неслыханная! Онъ просилъ руки Эмиліи!
— Молодой человѣкъ!—сказалъ генералъ, покраснѣвъ, какъ ракъ.—Я васъ не понимаю!.. Что вы говорите?.. Чего вы хотите?.. Я васъ не знаю!.. Господинъ!.. Молодой человѣкъ!.. Вы врываетесь въ мой домъ!.. Я здѣсь хозяинъ или вы?.. Куда мнѣ дѣться?..
И онъ, пятясь, дошелъ до дверей своей спальни, переступилъ порогъ и заперъ за собою дверь на ключъ, оставивъ Георга одного. Молодой человѣкъ постоялъ съ минуту, потомъ повернулся и ушелъ. Въ корридорѣ его встрѣтила Эмилія.
— Что онъ сказалъ?—спросила она дрожащимъ голосомъ.
Георгъ пожалъ ей руку:
— Онъ убѣжалъ отъ меня! Но будемъ надѣяться на лучшія времена!
У Эмиліи выступили на глазахъ слезы; въ глазахъ же молодого человѣка свѣтились увѣренность и мужество. А солнышко озаряло обоихъ, словно благословляя ихъ.
Генералъ сидѣлъ въ своей комнатѣ, точно ошпаренный. Въ
Лето прошло, наступила зима, и господин Георг опять заставил о себе говорить. Он был принят в лучших домах, у самых знатных особ. Генерал встретил его даже на придворном балу. Для Эмилии тоже предполагали сделать бал. Пригласить ли на него Георга?
— Кого приглашает король, может пригласить и генерал! — сказал генерал и выпрямился так, что вырос на целый вершок.
Георга пригласили, и он был на балу. Были там и принцы, и графы. Один танцевал лучше другого, но Эмилии удалось протанцевать только первый танец: она как-то неловко ступила на ногу и, хотя повредила её не опасно, должна была всё-таки поберечься и не танцевать больше. Пришлось сидеть да любоваться на других. Она и сидела и любовалась, а господин архитектор стоял возле.
— Вы, пожалуй, распишите ей весь собор Св. Петра! — сказал генерал, проходя мимо и благосклонно улыбаясь.
С тою же благосклонною улыбкою принял он господина Георга и несколько дней спустя. Молодой человек явился, разумеется, поблагодарить за приглашение на бал, а то зачем же? Но… о, ужас, о, безумие! Генерал не верил своим ушам. Господин Георг ударился в «высшую декламацию», просьба его была неслыханная! Он просил руки Эмилии!
— Молодой человек! — сказал генерал, покраснев, как рак. — Я вас не понимаю!.. Что вы говорите?.. Чего вы хотите?.. Я вас не знаю!.. Господин!.. Молодой человек!.. Вы врываетесь в мой дом!.. Я здесь хозяин или вы?.. Куда мне деться?..
И он, пятясь, дошёл до дверей своей спальни, переступил порог и запер за собою дверь на ключ, оставив Георга одного. Молодой человек постоял с минуту, потом повернулся и ушёл. В коридоре его встретила Эмилия.
— Что он сказал? — спросила она дрожащим голосом.
Георг пожал ей руку:
— Он убежал от меня! Но будем надеяться на лучшие времена!
У Эмилии выступили на глазах слёзы; в глазах же молодого человека светились уверенность и мужество. А солнышко озаряло обоих, словно благословляя их.
Генерал сидел в своей комнате, точно ошпаренный. В
