него; за воротами ждутъ ихъ осѣдланные кони. И вотъ они мчатся вдоль берега, а затѣмъ отплываютъ въ Швецію.
Перевернемъ страницу. Такъ же повернулось спиною къ бѣглецамъ счастье!
Осень; дни короткіе, ночи долгія, сѣро, сыро; вѣтеръ такъ и рѣжетъ, такъ и шумитъ въ вершинахъ деревьевъ, растущихъ на валу; листва засыпаетъ опустѣвшій дворъ Педера Оксе[1], покинутый своими хозяевами. Шумитъ вѣтеръ и надъ Христіановой гаванью, и надъ домомъ Кая Люкке, обращеннымъ въ тюрьму. Самъ Кай Люкке лишенъ чести и изгнанъ изъ предѣловъ страны, гербъ его сломанъ, а изображеніе его повѣшено на высокой висѣлицѣ. Такъ наказанъ онъ за свой непочтительный отзывъ о чтимой страною королевѣ. Вѣтеръ воетъ въ вышинѣ и проносится надъ открытою площадью, гдѣ стоялъ домъ бывшаго государственнаго канцлера Ульфельда. Теперь отъ него остался лишь одинъ камень. „Я пригналъ его когда-то на льдинѣ!“ шумитъ вѣтеръ. „Камень сѣлъ на мель, ставшую впослѣдствіи Воровскимъ островомъ, проклятымъ мною. Потомъ камень попалъ во дворъ Ульфельда, гдѣ супруга его распѣвала и играла на лютнѣ, читала по-гречески да по-латыни и гордо задирала голову!“ Теперь тутъ задираетъ голову одинъ камень съ надписью:
„Измѣннику Корфицу Ульфельду |
Но гдѣ же сама высокорожденная госпожа? „У-у-у!“ гудитъ вѣтеръ.
Она въ Синей башнѣ, что позади дворца; волны морскія лижутъ осклизлыя стѣны башни, и въ ней уже много лѣтъ томится Элеонора-Христина. Печь въ ея коморкѣ даетъ больше дыма, нежели тепла; маленькое окошечко высоко, подъ самымъ потолкомъ!
Вотъ какъ плохо обставлена теперь любимица Христіана IV, изнѣженная дѣвушка и гордая супруга! Воспоминаніе убираетъ ей закоптѣлыя стѣны занавѣсями и коврами, уноситъ ее въ золотую пору дѣтства. Она видитъ передъ собою ласковые черты отца,
- ↑ Извѣстный государственный дѣятель, министръ финансовъ въ царствованіе Христіана III; былъ изгнанъ и вернулся на родину лишь въ царствованіе Фредерика II. Примѣч. перев.
него; за воротами ждут их оседланные кони. И вот они мчатся вдоль берега, а затем отплывают в Швецию.
Перевернём страницу. Так же повернулось спиною к беглецам счастье!
Осень; дни короткие, ночи долгие, серо, сыро; ветер так и режет, так и шумит в вершинах деревьев, растущих на валу; листва засыпает опустевший двор Педера Оксе[1], покинутый своими хозяевами. Шумит ветер и над Христиановой гаванью, и над домом Кая Люкке, обращённым в тюрьму. Сам Кай Люкке лишён чести и изгнан из пределов страны, герб его сломан, а изображение его повешено на высокой виселице. Так наказан он за свой непочтительный отзыв о чтимой страною королеве. Ветер воет в вышине и проносится над открытою площадью, где стоял дом бывшего государственного канцлера Ульфельда. Теперь от него остался лишь один камень. «Я пригнал его когда-то на льдине!» шумит ветер. «Камень сел на мель, ставшую впоследствии Воровским островом, проклятым мною. Потом камень попал во двор Ульфельда, где супруга его распевала и играла на лютне, читала по-гречески да по-латыни и гордо задирала голову!» Теперь тут задирает голову один камень с надписью:
„Изменнику Корфицу Ульфельду |
Но где же сама высокорождённая госпожа? «У-у-у!» гудит ветер.
Она в Синей башне, что позади дворца; волны морские лижут осклизлые стены башни, и в ней уже много лет томится Элеонора-Христина. Печь в её каморке даёт больше дыма, нежели тепла; маленькое окошечко высоко, под самым потолком!
Вот как плохо обставлена теперь любимица Христиана IV, изнеженная девушка и гордая супруга! Воспоминание убирает ей закоптелые стены занавесями и коврами, уносит её в золотую пору детства. Она видит перед собою ласковые черты отца,
- ↑ Известный государственный деятель, министр финансов в царствование Христиана III; был изгнан и вернулся на родину лишь в царствование Фредерика II. Примеч. перев.
