потомъ сладко засыпали, а на утро—Глэнъ со своими лѣсами, хлѣбными полями, привѣтливыми крестьянскими домиками, увитыми хмѣлемъ, оказывался на своемъ мѣстѣ. Въ лѣсу распѣвали птички, рѣзвились лани, и кротъ, какъ ни остро у него обоняніе, не чуялъ еще запаха морской воды.
И все-таки дни острова сочтены; мы не можемъ сказать навѣрное, сколько именно времени осталось еще существовать ему, но тѣмъ не менѣе, дни его сочтены; въ одно прекрасное утро островъ исчезнетъ.
Можетъ быть, ты еще вчера только былъ на берегу и любовался на дикихъ лебедей, нѣжившихся на водѣ между Зеландіей и Глэномъ, смотрѣлъ, какъ скользила около лѣсистаго берега лодка съ распущенными парусами, самъ переѣзжалъ на островъ вбродъ,—другой дороги вѣдь не было—и лошади шлепали прямо по водѣ, которая плескалась о колеса.
Но вотъ ты уѣзжаешь оттуда, путешествуешь, быть можетъ, по бѣлу свѣту и возвращаешься на родину лишь черезъ нѣсколько лѣтъ. Глядишь—передъ тобою огромный зеленый лугъ, окруженный лѣсомъ; передъ нарядными крестьянскими домиками благоухаютъ стога сѣна. Куда же ты попалъ? Гольстейнскій замокъ по-прежнему блещетъ своими золочеными шпицами, но онъ уже не на самомъ берегу, а далеко отъ него! Ты идешь по лѣсу, по полю, на берегъ моря… Гдѣ же Глэнъ? Передъ тобой нѣтъ никакого острова, одно открытое море! Неужели Вэнъ пришелъ за Глэномъ, какъ говорило повѣрье? Когда же разыгралась эта ночная буря, когда случилось такое землетрясеніе, что древній Гольстейнскій замокъ передвинуло на много тысячъ пѣтушиныхъ шаговъ вглубь страны?
Такой бурной ночи и не было; случилось все при свѣтѣ солнца, днемъ. Человѣческій умъ устроилъ плотины, выкачалъ воду изъ пролива и соединилъ Глэнъ съ твердою почвою. Проливъ сталъ зеленымъ лугомъ, покрытымъ сочною травою, Глэнъ крѣпко приросъ къ Зеландіи. Старый замокъ стоитъ на прежнемъ мѣстѣ. Это не Вэнъ пришелъ за Глэномъ, а Зеландія притянула его къ себѣ своими руками-плотинами, выкачала воду, разлучавшую ее съ островомъ, и произнесла заклинаніе, соединившее ихъ брачными узами. И островъ принесъ съ собою приданое,—Зеландія обогатилась многими десятинами земли! Все это правда, объ этомъ даже опубликовано въ газетахъ. Такъ вотъ, повѣрье-то и оправдалось—островъ Глэнъ исчезъ.
потом сладко засыпали, а на утро — Глэн со своими лесами, хлебными полями, приветливыми крестьянскими домиками, увитыми хмелем, оказывался на своём месте. В лесу распевали птички, резвились лани, и крот, как ни остро у него обоняние, не чуял ещё запаха морской воды.
И всё-таки дни острова сочтены; мы не можем сказать наверное, сколько именно времени осталось ещё существовать ему, но тем не менее, дни его сочтены; в одно прекрасное утро остров исчезнет.
Может быть, ты ещё вчера только был на берегу и любовался на диких лебедей, нежившихся на воде между Зеландией и Глэном, смотрел, как скользила около лесистого берега лодка с распущенными парусами, сам переезжал на остров вброд, — другой дороги ведь не было — и лошади шлёпали прямо по воде, которая плескалась о колёса.
Но вот ты уезжаешь оттуда, путешествуешь, быть может, по белу свету и возвращаешься на родину лишь через несколько лет. Глядишь — перед тобою огромный зелёный луг, окружённый лесом; перед нарядными крестьянскими домиками благоухают стога сена. Куда же ты попал? Гольстейнский замок по-прежнему блещет своими золочёными шпицами, но он уже не на самом берегу, а далеко от него! Ты идёшь по лесу, по полю, на берег моря… Где же Глэн? Перед тобой нет никакого острова, одно открытое море! Неужели Вэн пришёл за Глэном, как говорило поверье? Когда же разыгралась эта ночная буря, когда случилось такое землетрясение, что древний Гольстейнский замок передвинуло на много тысяч петушиных шагов вглубь страны?
Такой бурной ночи и не было; случилось всё при свете солнца, днём. Человеческий ум устроил плотины, выкачал воду из пролива и соединил Глэн с твёрдою почвою. Пролив стал зелёным лугом, покрытым сочною травою, Глэн крепко прирос к Зеландии. Старый замок стоит на прежнем месте. Это не Вэн пришёл за Глэном, а Зеландия притянула его к себе своими руками-плотинами, выкачала воду, разлучавшую её с островом, и произнесла заклинание, соединившее их брачными узами. И остров принёс с собою приданое, — Зеландия обогатилась многими десятинами земли! Всё это правда, об этом даже опубликовано в газетах. Так вот, поверье-то и оправдалось — остров Глэн исчез.
