большую площадь, отворена. На площади уже весна; она прибыла въ Парижъ, одновременно съ нами, въ лицѣ пышнаго, молодого каштановаго дерева съ только что распустившеюся нѣжною листвою. Оно опередило своимъ роскошнымъ весеннимъ нарядомъ всѣ остальныя деревья на площади! Одно изъ нихъ уже вычеркнуто изъ числа живыхъ и лежитъ на землѣ, вырванное съ корнями. На его-то мѣсто и хотятъ посадить свѣжее каштановое деревцо.
Пока же оно возвышается на телѣгѣ, привезшей его въ Парижъ изъ далекой окрестности. Тамъ оно росло годы рядомъ съ могучимъ дубомъ, подъ которымъ часто присаживался славный старый священникъ. Ребятишки обступали его толпою, и онъ велъ съ ними бесѣду. Прислушивалось къ его рѣчамъ и молодое каштановое деревцо; Дріада, обитавшая въ немъ, тоже, вѣдь, была еще ребенкомъ. Она еще живо помнила время, когда деревцо было совсѣмъ маленькимъ, такимъ маленькимъ, что чуть только выглядывало изъ высокой травы и папоротниковъ. Но тѣ-то ужъ выше стать не могли, деревцо же все росло да росло годъ отъ году, впивая въ себя воздухъ и солнечный свѣтъ, росу и дождь и получая, какъ водится, время отъ времени встрепки отъ буйнаго вѣтра,—это ужъ входило въ программу воспитанія.
Дріада жила и наслаждалась жизнью, солнышкомъ, пѣніемъ птичекъ, но больше всего человѣческимъ голосомъ; она понимала рѣчь человѣка такъ же хорошо, какъ и рѣчи животныхъ и птицъ.
Бабочки, стрекозы, мухи и вся остальная летучая компанія часто являлись къ ней съ визитомъ. Всѣ онѣ болтали безъ умолку, разсказывали о деревняхъ, о виноградникахъ, о лѣсахъ, о старомъ замкѣ и паркѣ, о его каналахъ и прудахъ. Въ этихъ прудахъ также жили разныя живыя созданія, которыя могли перелетать съ мѣсто на мѣсто—только по своему, подъ водою. Созданія эти были очень разумны, разсудительны и отъ большого ума даже не говорили ничего.
Морская же ласточка, нырявшая въ воду, разсказывала Дріадѣ о хорошенькихъ золотыхъ рыбкахъ, о жирныхъ лещахъ, толстыхъ линяхъ и старыхъ обросшихъ мхомъ карасяхъ. Ласточка отлично описывала, но видѣть все своими глазами все же куда лучше,—прибавляла она. Да какъ же устроить это?! Дріадѣ приходилось довольствоваться зрѣлищемъ разстилавшейся передъ
большую площадь, отворена. На площади уже весна; она прибыла в Париж, одновременно с нами, в лице пышного, молодого каштанового дерева с только что распустившеюся нежною листвою. Оно опередило своим роскошным весенним нарядом все остальные деревья на площади! Одно из них уже вычеркнуто из числа живых и лежит на земле, вырванное с корнями. На его-то место и хотят посадить свежее каштановое деревцо.
Пока же оно возвышается на телеге, привезшей его в Париж из далёкой окрестности. Там оно росло годы рядом с могучим дубом, под которым часто присаживался славный старый священник. Ребятишки обступали его толпою, и он вёл с ними беседу. Прислушивалось к его речам и молодое каштановое деревцо; Дриада, обитавшая в нём, тоже, ведь, была ещё ребёнком. Она ещё живо помнила время, когда деревцо было совсем маленьким, таким маленьким, что чуть только выглядывало из высокой травы и папоротников. Но те-то уж выше стать не могли, деревцо же всё росло да росло год от году, впивая в себя воздух и солнечный свет, росу и дождь и получая, как водится, время от времени встрёпки от буйного ветра, — это уж входило в программу воспитания.
Дриада жила и наслаждалась жизнью, солнышком, пением птичек, но больше всего человеческим голосом; она понимала речь человека так же хорошо, как и речи животных и птиц.
Бабочки, стрекозы, мухи и вся остальная летучая компания часто являлись к ней с визитом. Все они болтали без умолку, рассказывали о деревнях, о виноградниках, о лесах, о старом замке и парке, о его каналах и прудах. В этих прудах также жили разные живые создания, которые могли перелетать с место на место — только по-своему, под водою. Создания эти были очень разумны, рассудительны и от большого ума даже не говорили ничего.
Морская же ласточка, нырявшая в воду, рассказывала Дриаде о хорошеньких золотых рыбках, о жирных лещах, толстых линях и старых обросших мхом карасях. Ласточка отлично описывала, но видеть всё своими глазами всё же куда лучше, — прибавляла она. Да как же устроить это?! Дриаде приходилось довольствоваться зрелищем расстилавшейся перед
