Садъ свой онъ разбилъ въ видѣ карты Даніи. Каждая часть, каждая провинція изображалась цвѣтами и растеніями, которыя были ей наиболѣе свойственны.
— Ну-ка, достаньте мнѣ гороха!—говорилъ онъ, и ученики направлялись къ грядкѣ, представлявшей Лолландъ.—Достаньте мнѣ гречихи!—и тѣ шли къ Лангеланду. Чудесныя голубыя горечавки можно было найти на сѣверѣ, на Скагенѣ, блестящій Христовъ тернъ—возлѣ Силькеборга. Самые города изображались статуэтками. Св. Кнудъ, поражающій дракона, означалъ городъ Одензе; Абсалонъ съ епископскимъ посохомъ въ рукѣ—Сорё; маленькое весельное судно—городъ Оргусъ, и такъ далѣе. Да, по саду школьнаго учителя можно было изучить карту Даніи, но, конечно, предварительно надо было поучиться у него самого, а это было превесело!
Такъ вотъ, опять ожидали комету, и онъ разсказывалъ о ней, и о толкахъ людскихъ, вызванныхъ ея первымъ появленіемъ, которое онъ такъ хорошо помнилъ.
— Въ годъ появленія кометы вино бываетъ крѣпче!—говорилъ онъ.—Виноторговцы могутъ разбавлять его водою,—никто не замѣтитъ! Оттого-то они, какъ говорятъ, очень жалуютъ такіе годы!
Но небо было покрыто облаками вотъ уже цѣлыхъ двѣ недѣли, такъ что кометы не было видно, хотя она и появилась уже.
Престарѣлый учитель сидѣлъ въ своей коморкѣ рядомъ съ классной комнатой. Въ углу стояли большіе старинные борнгольмскіе часы, доставшіеся ему еще отъ родителей. Тяжелыя свинцовыя гири уже не поднимались и не опускались больше, маятникъ не двигался, маленькая кукушка, которая прежде выскакивала и куковала, уже много лѣтъ молчаливо сидѣла взаперти; все въ часахъ замерло, притихло, они не шли больше. Но старыя клавикорды, тоже временъ родителей учителя, все еще сохраняли въ себѣ жизнь. Струны еще могли звучать, правда хрипловато, но все же изъ нихъ можно было извлечь мелодіи цѣлаго человѣческаго вѣка. И много воспоминаній будили эти мелодіи въ старомъ школьномъ учителѣ—и веселыхъ, и печальныхъ. Много пережилъ онъ въ этотъ длинный рядъ годовъ, съ тѣхъ поръ, какъ видѣлъ комету маленькимъ мальчикомъ и до ея вторичнаго появленія на небѣ. Онъ помнилъ, что сказала его мать, увидя нагаръ на свѣчкѣ, помнилъ чудесные мыльные пузыри, которые пускалъ тогда… Каждый означалъ—какъ
Сад свой он разбил в виде карты Дании. Каждая часть, каждая провинция изображалась цветами и растениями, которые были ей наиболее свойственны.
— Ну-ка, достаньте мне гороха! — говорил он, и ученики направлялись к грядке, представлявшей Лолланд. — Достаньте мне гречихи! — и те шли к Лангеланду. Чудесные голубые горечавки можно было найти на севере, на Скагене, блестящий Христов тёрн — возле Силькеборга. Самые города изображались статуэтками. Св. Кнуд, поражающий дракона, означал город Одензе; Абсалон с епископским посохом в руке — Сорё; маленькое весельное судно — город Оргус, и так далее. Да, по саду школьного учителя можно было изучить карту Дании, но, конечно, предварительно надо было поучиться у него самого, а это было превесело!
Так вот, опять ожидали комету, и он рассказывал о ней, и о толках людских, вызванных её первым появлением, которое он так хорошо помнил.
— В год появления кометы вино бывает крепче! — говорил он. — Виноторговцы могут разбавлять его водою, — никто не заметит! Оттого-то они, как говорят, очень жалуют такие годы!
Но небо было покрыто облаками вот уже целых две недели, так что кометы не было видно, хотя она и появилась уже.
Престарелый учитель сидел в своей каморке рядом с классной комнатой. В углу стояли большие старинные борнгольмские часы, доставшиеся ему ещё от родителей. Тяжёлые свинцовые гири уже не поднимались и не опускались больше, маятник не двигался, маленькая кукушка, которая прежде выскакивала и куковала, уже много лет молчаливо сидела взаперти; всё в часах замерло, притихло, они не шли больше. Но старые клавикорды, тоже времён родителей учителя, всё ещё сохраняли в себе жизнь. Струны ещё могли звучать, правда хрипловато, но всё же из них можно было извлечь мелодии целого человеческого века. И много воспоминаний будили эти мелодии в старом школьном учителе — и весёлых, и печальных. Много пережил он в этот длинный ряд годов, с тех пор, как видел комету маленьким мальчиком и до её вторичного появления на небе. Он помнил, что сказала его мать, увидя нагар на свечке, помнил чудесные мыльные пузыри, которые пускал тогда… Каждый означал — как
