вымъ. Онъ бросалъ—какъ разсказывалъ самъ—мастерскую всякій разъ, какъ у дворца происходила смѣна караула, сопровождающаяся музыкой.
— Я люблю освѣжиться, послушать музыку—особенно Оффенбаховскую! Она не отягощаетъ мозга, не затрогиваетъ сердца, а только слегка щекочетъ подъ колѣнками,—такъ и подмываетъ пуститься въ плясъ, кутнуть, подраться и освѣтить себѣ дорогу домой фонаремъ подъ глазомъ, а потомъ всхрапнуть хорошенько! Вотъ на другой день—съ Богомъ и за работу, пожалуй, я же первенецъ недѣли!
Вторникъ, какъ извѣстно, былъ посвященъ у древнихъ сѣверянъ Тюру, богу силы.
— Да, это ко мнѣ и подходитъ!—сказалъ онъ.—Я ретивый работникъ, привязываю къ сапогамъ купцовъ крылья Меркурія, осматриваю хорошо-ли смазаны и вертятся-ли какъ слѣдуетъ колеса на фабрикахъ, слѣжу за тѣмъ, чтобы портной сидѣлъ на верстакѣ, а каменьщикъ на мостовой, чтобы каждый занимался своимъ дѣломъ! Я смотрю за порядкомъ, вотъ почему я въ полицейскомъ мундирѣ! Коли это не остроумно придумано, такъ попробуйте вы придумать что-нибудь поострѣе!
— А вотъ и я!—сказала Среда.—Я стою въ серединѣ недѣли, меня такъ и зовутъ „серединою“. Я какъ приказчикъ среди магазина, какъ цвѣтокъ въ серединѣ букета, стою, окруженная другими почтенными днями недѣли. Если мы идемъ всѣ врядъ, другъ за другомъ, то у меня три дня въ авангардѣ и три въ арьергардѣ. Смѣю думать, что я самая первая персона въ недѣлѣ!
Четвергъ—день, посвященный богу грома и молніи Тору, былъ одѣтъ кузнецомъ и держалъ въ рукахъ аттрибуты этого бога: молотъ и мѣдный котелъ.
— Я самаго знатнаго происхожденія!—сказалъ онъ.—Я изъ языческаго божественнаго рода! Въ сѣверныхъ странахъ меня посвятили Тору, въ южныхъ—Юпитеру, а они оба мастера гремѣть и сверкать молніей. Это ужъ наша фамильная черта!
И онъ ударилъ молотомъ по котлу, чтобы доказать свое высокое происхожденіе.
Пятница была одѣта, какъ и подобаетъ молодой дѣвушкѣ, жрицѣ Фрейи—въ сѣверныхъ странахъ, и Венеры—въ южныхъ. Она, по ея собственнымъ словамъ, отличалась тихимъ, мягкимъ нравомъ и только сегодня развернулась: сегодня, вѣдь, было
вым. Он бросал — как рассказывал сам — мастерскую всякий раз, как у дворца происходила смена караула, сопровождающаяся музыкой.
— Я люблю освежиться, послушать музыку — особенно Оффенбаховскую! Она не отягощает мозга, не затрагивает сердца, а только слегка щекочет под коленками, — так и подмывает пуститься в пляс, кутнуть, подраться и осветить себе дорогу домой фонарём под глазом, а потом всхрапнуть хорошенько! Вот на другой день — с Богом и за работу, пожалуй, я же первенец недели!
Вторник, как известно, был посвящён у древних северян Тюру, богу силы.
— Да, это ко мне и подходит! — сказал он. — Я ретивый работник, привязываю к сапогам купцов крылья Меркурия, осматриваю хорошо ли смазаны и вертятся ли как следует колёса на фабриках, слежу за тем, чтобы портной сидел на верстаке, а каменщик на мостовой, чтобы каждый занимался своим делом! Я смотрю за порядком, вот почему я в полицейском мундире! Коли это не остроумно придумано, так попробуйте вы придумать что-нибудь поострее!
— А вот и я! — сказала Среда. — Я стою в середине недели, меня так и зовут «серединою». Я как приказчик среди магазина, как цветок в середине букета, стою, окружённая другими почтенными днями недели. Если мы идём все вряд, друг за другом, то у меня три дня в авангарде и три в арьергарде. Смею думать, что я самая первая персона в неделе!
Четверг — день, посвящённый богу грома и молнии Тору, был одет кузнецом и держал в руках атрибуты этого бога: молот и медный котёл.
— Я самого знатного происхождения! — сказал он. — Я из языческого божественного рода! В северных странах меня посвятили Тору, в южных — Юпитеру, а они оба мастера греметь и сверкать молнией. Это уж наша фамильная черта!
И он ударил молотом по котлу, чтобы доказать своё высокое происхождение.
Пятница была одета, как и подобает молодой девушке, жрице Фрейи — в северных странах, и Венеры — в южных. Она, по её собственным словам, отличалась тихим, мягким нравом и только сегодня развернулась: сегодня, ведь, было
