слышалъ, какъ онъ хрустѣлъ и трещалъ, когда они укладывали его, но потомъ ему все-таки удалось ускользнуть отъ нихъ сюда! Они держали его изо всѣхъ силъ, вцѣпились въ него сотнями рукъ, а онъ все-таки удралъ отъ нихъ на самое дно и теперь лежитъ тамъ пока что!
— Онъ что-то тонокъ!—сказали рыбы.
— Они заморили его голодомъ!—отвѣтилъ тюлень.—Но погодите, онъ скоро оправится, опять войдетъ въ тѣло! Я полагаю, что это-то и есть тотъ большой морской змѣй, о которомъ люди такъ много толкуютъ и котораго такъ боятся. Раньше я никогда его не видывалъ и даже не вѣрилъ въ него, но теперь вѣрю. Это онъ и есть!
И тюлень нырнулъ вглубь.
— Какъ много онъ знаетъ! Какъ много онъ насказалъ!—затараторили рыбки.—Я сроду не знавала столько! Только бы онъ не навралъ намъ?
— Мы можемъ спуститься на дно и удостовѣриться!—сказала самая маленькая.—По дорогѣ же узнаемъ, что говорятъ другіе!
— Ну, нѣтъ, мы не шевельнемъ плавникомъ, чтобы разузнавать еще!—сказали остальныя рыбки и отстали.
— А я такъ добьюсь своего!—сказала самая маленькая и устремилась на дно. Но она оказалась далеко отъ того мѣста, гдѣ лежала „длинная штука“. Рыбка принялась искать ее, шныряя во всѣ стороны.
Никогда еще не думала она, что міръ ихъ такъ великъ. Сельди гуляли огромными стаями, блистая чешуей, словно исполинскія лодки изъ серебра; макрели ходили такими же стаями и сіяли еще ярче. Повсюду гуляли рыбы всѣхъ родовъ и видовъ, всевозможныхъ оттѣнковъ. Медузы, точно полупрозрачные цвѣты, неслись по теченію; со дна подымались большія растенія, трава въ сажень вышиной и пальмообразныя деревья; на каждомъ листкѣ красовались блестящія раковинки.
Наконецъ, рыбка увидала на днѣ какую-то длинную, темную черту и устремилась къ ней, но оказалось, что это не рыба и не кабель, а бортъ затонувшаго корабля; верхняя и нижняя палубы его были снесены волнами. Рыбка вплыла въ каюту; теченіе унесло оттуда всѣхъ утонувшихъ вмѣстѣ съ кораблемъ людей, исключая двухъ: молодой женщины и ребенка, котораго она держала въ объятіяхъ. Волны слегка приподымали ихъ,
слышал, как он хрустел и трещал, когда они укладывали его, но потом ему всё-таки удалось ускользнуть от них сюда! Они держали его изо всех сил, вцепились в него сотнями рук, а он всё-таки удрал от них на самое дно и теперь лежит там пока что!
— Он что-то тонок! — сказали рыбы.
— Они заморили его голодом! — ответил тюлень. — Но погодите, он скоро оправится, опять войдёт в тело! Я полагаю, что это-то и есть тот большой морской змей, о котором люди так много толкуют и которого так боятся. Раньше я никогда его не видывал и даже не верил в него, но теперь верю. Это он и есть!
И тюлень нырнул вглубь.
— Как много он знает! Как много он насказал! — затараторили рыбки. — Я сроду не знавала столько! Только бы он не наврал нам?
— Мы можем спуститься на дно и удостовериться! — сказала самая маленькая. — По дороге же узнаем, что говорят другие!
— Ну, нет, мы не шевельнём плавником, чтобы разузнавать ещё! — сказали остальные рыбки и отстали.
— А я так добьюсь своего! — сказала самая маленькая и устремилась на дно. Но она оказалась далеко от того места, где лежала «длинная штука». Рыбка принялась искать её, шныряя во все стороны.
Никогда ещё не думала она, что мир их так велик. Сельди гуляли огромными стаями, блистая чешуёй, словно исполинские лодки из серебра; макрели ходили такими же стаями и сияли ещё ярче. Повсюду гуляли рыбы всех родов и видов, всевозможных оттенков. Медузы, точно полупрозрачные цветы, неслись по течению; со дна подымались большие растения, трава в сажень вышиной и пальмообразные деревья; на каждом листке красовались блестящие раковинки.
Наконец, рыбка увидала на дне какую-то длинную, тёмную черту и устремилась к ней, но оказалось, что это не рыба и не кабель, а борт затонувшего корабля; верхняя и нижняя палубы его были снесены волнами. Рыбка вплыла в каюту; течение унесло оттуда всех утонувших вместе с кораблём людей, исключая двух: молодой женщины и ребёнка, которого она держала в объятиях. Волны слегка приподымали их,
