изъ корридора постучали. Позднимъ гостемъ оказался лавочникъ, тоже полураздѣтый. И онъ было совсѣмъ ужъ собрался спать, да вдругъ ему пришла въ голову мысль, и онъ побоялся забыть ее за ночь!
— Дѣло-то идетъ о дочкѣ моей Лоттѣ-Ленѣ. Она дѣвушка красивая, конфирмована, и мнѣ хотѣлось бы теперь пристроить ее получше!
— Да, вѣдь, я еще не вдовецъ!—усмѣхнулся совѣтникъ.—И сына у меня нѣтъ, за котораго бы я могъ посватать ее!
— Ну, вы поймете въ чемъ дѣло, господинъ совѣтникъ!—сказалъ лавочникъ.—Она играетъ на фортепьяно, умѣетъ пѣть,—небось слышно по всему дому! Но вы еще не знаете всего, на что эта дѣвочка способна. Она умѣетъ подражать разговору и походкѣ всякаго! Она просто создана для театра, а это хорошая дорога для красивыхъ молодыхъ дѣвушекъ изъ порядочныхъ семействъ! Имъ удается иной разъ подхватить въ мужья графовъ! Ну, да объ этомъ-то пока ни я, ни Лотта-Лена не думаемъ! Такъ вотъ, она умѣетъ пѣть, играть на фортопьяно, и на дняхъ я пошелъ съ нею въ школу пѣнія. Она спѣла, но оказалось, что у нея нѣтъ ни этакого пивного баса, ни канареечнаго визга, которые нынче требуются отъ пѣвицъ. Ну, ей и отсовѣтовали идти въ пѣвицы. „Что-жь“, подумалъ я, „коли не въ пѣвицы, такъ въ актрисы! Для этого нужно только умѣть говорить“. И сегодня я завелъ объ этомъ рѣчь съ „инструкторомъ“, какъ онъ тамъ у нихъ называется. „А она начитана?“ спрашиваетъ онъ. „Нѣтъ!“ говорю: „совсѣмъ нѣтъ!“ „Ну, а это необходимо для актрисы!“ „Что-жь, начитанность-то она еще пріобрѣсти можетъ!“ подумалъ я и пошелъ себѣ домой. „Пусть Лотта-Лена запишется въ библіотеку и перечитаетъ все, что тамъ есть!“ Но вотъ, сижу это я сейчасъ, раздѣваюсь и вдругъ мнѣ пришло на умъ: зачѣмъ же платить за чтеніе, коли можно имѣть его даромъ! У совѣтника пропасть книгъ, пусть онъ дастъ ихъ Лоттѣ-Ленѣ почитать—вотъ тратиться-то и не придется!
— Лотта-Лена славная дѣвушка!—сказалъ совѣтникъ.—Красивая дѣвушка.—Книги я ей дамъ! Но есть-ли у нея, что называется—огонекъ, талантъ? Да, и кромѣ того, везетъ-ли ей вообще? Счастье, вѣдь, тоже вещь очень важная!
— Она два раза выигрывала въ лоттерею!—отвѣтилъ лавочникъ.—Одинъ разъ выиграла шкафъ для платья, а другой—полдюжины простынь. Развѣ это не счастье?
из коридора постучали. Поздним гостем оказался лавочник, тоже полураздетый. И он было совсем уж собрался спать, да вдруг ему пришла в голову мысль, и он побоялся забыть её за ночь!
— Дело-то идёт о дочке моей Лотте-Лене. Она девушка красивая, конфирмована, и мне хотелось бы теперь пристроить её получше!
— Да, ведь, я ещё не вдовец! — усмехнулся советник. — И сына у меня нет, за которого бы я мог посватать её!
— Ну, вы поймёте в чём дело, господин советник! — сказал лавочник. — Она играет на фортепьяно, умеет петь, — небось слышно по всему дому! Но вы ещё не знаете всего, на что эта девочка способна. Она умеет подражать разговору и походке всякого! Она просто создана для театра, а это хорошая дорога для красивых молодых девушек из порядочных семейств! Им удаётся иной раз подхватить в мужья графов! Ну, да об этом-то пока ни я, ни Лотта-Лена не думаем! Так вот, она умеет петь, играть на фортепьяно, и на днях я пошёл с нею в школу пения. Она спела, но оказалось, что у неё нет ни этакого пивного баса, ни канареечного визга, которые нынче требуются от певиц. Ну, ей и отсоветовали идти в певицы. «Что ж», подумал я, «коли не в певицы, так в актрисы! Для этого нужно только уметь говорить». И сегодня я завёл об этом речь с «инструктором», как он там у них называется. «А она начитана?» спрашивает он. «Нет!» говорю: «совсем нет!» «Ну, а это необходимо для актрисы!» «Что ж, начитанность-то она ещё приобрести может!» подумал я и пошёл себе домой. «Пусть Лотта-Лена запишется в библиотеку и перечитает всё, что там есть!» Но вот, сижу это я сейчас, раздеваюсь и вдруг мне пришло на ум: зачем же платить за чтение, коли можно иметь его даром! У советника пропасть книг, пусть он даст их Лотте-Лене почитать — вот тратиться-то и не придётся!
— Лотта-Лена славная девушка! — сказал советник. — Красивая девушка. — Книги я ей дам! Но есть ли у неё, что называется — огонёк, талант? Да, и кроме того, везёт ли ей вообще? Счастье, ведь, тоже вещь очень важная!
— Она два раза выигрывала в лотерею! — ответил лавочник. — Один раз выиграла шкаф для платья, а другой — полдюжины простынь. Разве это не счастье?
