чинствовалъ тутъ, въ окрестностяхъ. Разсказывали, что онъ каждую полночь въѣзжаетъ на свой дворъ и сейчасъ же поворачиваетъ обратно. Онъ не былъ блѣденъ, какъ говорятъ, бываютъ всѣ мертвецы, но черенъ, какъ уголь. Онъ кивнулъ Аннѣ-Лизбетѣ и махнулъ рукой: „Цѣпляйся, цѣпляйся! Тогда опять можешь ѣздить въ графской каретѣ и забывать свое дитя!“
Анна-Лизбета опрометью бросилась впередъ и скоро достигла кладбища. Черные кресты и черные во̀роны мелькали у нея передъ глазами. Во̀роны кричали, какъ тотъ во̀ронъ, котораго она видѣла днемъ, но теперь она понимала ихъ карканье; каждый кричалъ: „Я воронья мать! Я воронья мать!“ И Анна-Лизбета знала, что это имя подходило и къ ней: и она, быть можетъ, превратится вотъ въ такую же черную птицу и будетъ постоянно кричать, какъ они, если не успѣетъ вырыть могилы.
Она бросилась на землю и руками начала рыть въ твердой землѣ могилу; кровь брызнула у нея изъ подъ ногтей.
„Зарой меня! Зарой меня!“ звучало безъ перерыва; Анна-Лизбета трепетала, какъ бы не раздалось пѣніе пѣтуха, не показалась на небѣ красная полоска зари прежде, чѣмъ она выроетъ могилу—тогда она погибла!.. Но вотъ пѣтухъ пропѣлъ, загорѣлась заря, а могила была вырыта только на половину!.. Холодная ледяная рука скользнула по ея головѣ и лицу, соскользнула на сердце. „Только полмогилы!“ послышался вздохъ, и видѣніе опустилось на дно моря. Да, это былъ „береговой призракъ“! Анна-Лизбета, подавленная, упала на землю безъ сознанія, безъ чувствъ… Она пришла въ себя только среди бѣлаго дня; двое парней подняли ее съ земли. Анна-Лизбета лежала вовсе не на кладбищѣ, а на самомъ берегу моря, гдѣ выкопала передъ собою въ пескѣ глубокую яму, до крови порѣзавъ себѣ пальцы о разбитую рюмку; острый осколокъ ея былъ прикрѣпленъ къ голубой деревянной подставкѣ. Анна-Лизбета была совсѣмъ больна. Совѣсть перетасовала карты суевѣрія, разложила ихъ и вывела заключеніе, что у Анны-Лизбеты теперь только половина души: другую половину унесъ съ собою на дно моря ея сынъ. Не попасть ей въ царство небесное, пока она не вернетъ себѣ этой половины, лежащей въ глубинѣ моря! Анна-Лизбета вернулась домой уже не тѣмъ человѣкомъ, какимъ была прежде; мысли ея словно смотались
чинствовал тут, в окрестностях. Рассказывали, что он каждую полночь въезжает на свой двор и сейчас же поворачивает обратно. Он не был бледен, как говорят, бывают все мертвецы, но чёрен, как уголь. Он кивнул Анне-Лизбете и махнул рукой: «Цепляйся, цепляйся! Тогда опять можешь ездить в графской карете и забывать своё дитя!»
Анна-Лизбета опрометью бросилась вперёд и скоро достигла кладбища. Чёрные кресты и чёрные во́роны мелькали у неё перед глазами. Во́роны кричали, как тот во́рон, которого она видела днём, но теперь она понимала их карканье; каждый кричал: «Я воронья мать! Я воронья мать!» И Анна-Лизбета знала, что это имя подходило и к ней: и она, быть может, превратится вот в такую же чёрную птицу и будет постоянно кричать, как они, если не успеет вырыть могилы.
Она бросилась на землю и руками начала рыть в твёрдой земле могилу; кровь брызнула у неё из-под ногтей.
«Зарой меня! Зарой меня!» звучало без перерыва; Анна-Лизбета трепетала, как бы не раздалось пение петуха, не показалась на небе красная полоска зари прежде, чем она выроет могилу — тогда она погибла!.. Но вот петух пропел, загорелась заря, а могила была вырыта только наполовину!.. Холодная ледяная рука скользнула по её голове и лицу, соскользнула на сердце. «Только полмогилы!» послышался вздох, и видение опустилось на дно моря. Да, это был «береговой призрак»! Анна-Лизбета, подавленная, упала на землю без сознания, без чувств… Она пришла в себя только среди белого дня; двое парней подняли её с земли. Анна-Лизбета лежала вовсе не на кладбище, а на самом берегу моря, где выкопала перед собою в песке глубокую яму, до крови порезав себе пальцы о разбитую рюмку; острый осколок её был прикреплён к голубой деревянной подставке. Анна-Лизбета была совсем больна. Совесть перетасовала карты суеверия, разложила их и вывела заключение, что у Анны-Лизбеты теперь только половина души: другую половину унёс с собою на дно моря её сын. Не попасть ей в царство небесное, пока она не вернёт себе этой половины, лежащей в глубине моря! Анна-Лизбета вернулась домой уже не тем человеком, каким была прежде; мысли её словно смотались
