были убраны и черныя занавѣси, скрывавшія въ теченіи пяти долгихъ недѣль въ церквахъ и часовняхъ всѣ картины; все сіяло пасхальною радостью. Время скорби миновало, завтра начиналась Пасха, день всеобщей радости, вдвойнѣ радостный для меня: Аннунціата пригласила меня сопровождать ее на торжественное богослуженіе и иллюминацію собора.
Звонили во всѣ колокола; кардиналы мчались въ своихъ пестрыхъ каретахъ съ лакеями на запяткахъ; экипажи богатыхъ иностранцевъ и толпы пѣшеходовъ переполняли узкія улицы. На замкѣ св. Ангела развѣвались флаги съ папскимъ гербомъ и изображеніемъ Мадонны. На площади св. Петра играла музыка, а вокругъ расположились продавцы четокъ и лубочныхъ картинъ, на которыхъ былъ изображенъ папа, благословляющій народъ. Фонтаны били ввысь радужными струями; вокругъ всей площади шли ложи и скамьи для зрителей, и всѣ эти мѣста такъ же, какъ и самая площадь, были уже почти переполнены народомъ. Скоро едва-ли не такая же огромная толпа хлынула на площадь изъ собора, гдѣ благочестивые люди усладили свои души пѣніемъ, церковною церемоніею и зрѣлищемъ священныхъ реликвій—кусочковъ копья и гвоздей, служившихъ при распятіи Христа. На площади словно волновалось море: несмѣтныя толпы народа, ряды экипажей, двигавшихся непрерывными рядами, крестьяне и мальчики, взбиравшіеся на пьедесталы статуй святыхъ—все это двигалось, колыхалось, шумѣло. Казалось, что въ данную минуту здѣсь былъ на лицо весь Римъ. Вотъ шесть священниковъ въ лиловыхъ облаченіяхъ торжественно вынесли изъ церкви на драгоцѣнномъ тронѣ папу; двое младшихъ канониковъ обмахивали его колоссальными опахалами изъ павлиньихъ перьевъ; другіе каноники кадили, а кардиналы шли сзади, распѣвая священные гимны. На встрѣчу процессіи понеслись ликующіе звуки музыки. Папу взнесли по мраморной лѣстницѣ на галлерею, и онъ показался съ балкона народу, окруженный свитою кардиналовъ. Всѣ пали на колѣни: и ряды солдатъ, и старики и дѣти; одни иностранцы-протестанты стояли неподвижно, не желая преклониться предъ благословеніемъ старца. Аннунціата стала на колѣни въ каретѣ и смотрѣла на святого отца растроганнымъ взглядомъ; глубокая тишина царила на площади, благословеніе папы витало надъ головами присутствующихъ невидимыми огненными языками. Затѣмъ съ балкона, гдѣ стоялъ папа, полетѣли въ народъ два листка: одинъ съ отпущеніемъ грѣховъ, другой съ проклятіемъ противъ враговъ церкви. Среди черни началась свалка: всякому хотѣлось получить хоть клочокъ ихъ. Снова зазвонили колокола, сливаясь съ звуками музыки. Я былъ счастливъ, какъ и Аннунціата. Карета наша двинулась; вдругъ мимо проскакалъ Бернардо; онъ раскланялся съ дамами, но меня какъ будто и не замѣтилъ.
были убраны и чёрные занавеси, скрывавшие в течении пяти долгих недель в церквах и часовнях все картины; всё сияло пасхальною радостью. Время скорби миновало, завтра начиналась Пасха, день всеобщей радости, вдвойне радостный для меня: Аннунциата пригласила меня сопровождать её на торжественное богослужение и иллюминацию собора.
Звонили во все колокола; кардиналы мчались в своих пёстрых каретах с лакеями на запятках; экипажи богатых иностранцев и толпы пешеходов переполняли узкие улицы. На замке св. Ангела развевались флаги с папским гербом и изображением Мадонны. На площади св. Петра играла музыка, а вокруг расположились продавцы чёток и лубочных картин, на которых был изображён папа, благословляющий народ. Фонтаны били ввысь радужными струями; вокруг всей площади шли ложи и скамьи для зрителей, и все эти места так же, как и самая площадь, были уже почти переполнены народом. Скоро едва ли не такая же огромная толпа хлынула на площадь из собора, где благочестивые люди усладили свои души пением, церковною церемониею и зрелищем священных реликвий — кусочков копья и гвоздей, служивших при распятии Христа. На площади словно волновалось море: несметные толпы народа, ряды экипажей, двигавшихся непрерывными рядами, крестьяне и мальчики, взбиравшиеся на пьедесталы статуй святых — всё это двигалось, колыхалось, шумело. Казалось, что в данную минуту здесь был налицо весь Рим. Вот шесть священников в лиловых облачениях торжественно вынесли из церкви на драгоценном троне папу; двое младших каноников обмахивали его колоссальными опахалами из павлиньих перьев; другие каноники кадили, а кардиналы шли сзади, распевая священные гимны. Навстречу процессии понеслись ликующие звуки музыки. Папу взнесли по мраморной лестнице на галерею, и он показался с балкона народу, окружённый свитою кардиналов. Все пали на колени: и ряды солдат, и старики и дети; одни иностранцы-протестанты стояли неподвижно, не желая преклониться пред благословением старца. Аннунциата стала на колени в карете и смотрела на святого отца растроганным взглядом; глубокая тишина царила на площади, благословение папы витало над головами присутствующих невидимыми огненными языками. Затем с балкона, где стоял папа, полетели в народ два листка: один с отпущением грехов, другой с проклятием против врагов церкви. Среди черни началась свалка: всякому хотелось получить хоть клочок их. Снова зазвонили колокола, сливаясь с звуками музыки. Я был счастлив, как и Аннунциата. Карета наша двинулась; вдруг мимо проскакал Бернардо; он раскланялся с дамами, но меня как будто и не заметил.
