Страница:Андерсен-Ганзен 3.pdf/115

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Эта страница была вычитана


меня вели, но мнѣ казалось, что мы не особенно сильно углубились въ горы. Впослѣдствіи, нѣсколько лѣтъ спустя, я познакомился съ этою мѣстностью, которую посѣщаютъ любопытные иностранцы и изображаютъ на полотнѣ художники; мѣстность эта находится у древняго Тускулума. Отъ него еще до сихъ поръ сохранились развалины, находящіяся за Фраскати, гдѣ скаты горъ покрыты каштановыми лѣсами и лавровыми рощами. Ступени амфитеатра обросли бѣлымъ терномъ и дикими розами. Мѣстами встрѣчаются глубокія пещеры и каменные своды, почти совсѣмъ скрытые сочною зеленью травъ и кустовъ. Надъ долиною виднѣются высокія Абруццкія горы, составляющія границу болотъ; онѣ придаютъ всему ландшафту мрачный и суровый, но величественный видъ; древнія же развалины еще усиливаютъ впечатлѣніе. Меня провели черезъ узкій проходъ, почти незамѣтный за густо нависшимъ надъ нимъ плющемъ и другими ползучими растеніями; затѣмъ мы пріостановились. Послышался тихій свистъ и скрипъ отворившагося люка или двери. Мы спустились еще на нѣсколько ступеней внизъ; тутъ я услышалъ говоръ людей; платокъ съ меня сняли—я стоялъ подъ низкимъ сводомъ; вокругъ деревяннаго стола сидѣли рослые, мускулистые люди, въ такихъ же длинныхъ овчинныхъ тулупахъ, какъ и мои спутники, и играли въ карты. Надъ столомъ висѣли двѣ зажженныя мѣдныя лампы о нѣсколькихъ свѣтильняхъ, ярко освѣщавшія мрачныя, выразительныя лица игроковъ. Передъ ними стояло нѣсколько бутылокъ вина. Появленіе мое никого не удивило; для меня только очистили мѣсто за столомъ, да придвинули ко мнѣ стаканъ и кусокъ колбасы. Разговоръ шелъ на какомъ-то особомъ, непонятномъ мнѣ жаргонѣ и, повидимому, нисколько не касался меня. Голода я не ощущалъ, зато пить хотѣлъ страшно и принялся за вино. Взглядъ мой скользилъ, между тѣмъ, по стѣнамъ; всюду были развѣшены ружья и разная одежда; въ одномъ углу, подъ сводомъ, было углубленіе, и тамъ висѣли два полуободранныхъ зайца; подъ ними же я увидѣлъ еще одну фигуру. Въ углу неподвижно сидѣла занятая пряжею худощавая старуха, удивительно стройная и прямая. Сѣдые волосы ея распустились и падали прядями вдоль щекъ и на бронзовую шею; черные глаза не отрывались отъ веретена. Старуха была живымъ изображеніемъ одной изъ Паркъ. У ногъ ея лежала куча горящихъ угольевъ, отдѣлявшихъ ее отъ всего остального міра, какъ бы магическимъ кругомъ.

Я не долго былъ предоставленъ самому себѣ; меня подвергли нѣкотораго рода допросу относительно моего положенія въ обществѣ, моихъ матеріальныхъ средствъ и семейныхъ обстоятельствъ. Я отвѣтилъ имъ, что взятыя у меня деньги составляли все мое имущество, что въ случаѣ, если они будутъ требовать выкупа, ни одна душа въ Римѣ не дастъ за меня и одного скудо, что я бѣдный сирота и давно уже собирался от-

Тот же текст в современной орфографии

меня вели, но мне казалось, что мы не особенно сильно углубились в горы. Впоследствии, несколько лет спустя, я познакомился с этою местностью, которую посещают любопытные иностранцы и изображают на полотне художники; местность эта находится у древнего Тускулума. От него ещё до сих пор сохранились развалины, находящиеся за Фраскати, где скаты гор покрыты каштановыми лесами и лавровыми рощами. Ступени амфитеатра обросли белым терном и дикими розами. Местами встречаются глубокие пещеры и каменные своды, почти совсем скрытые сочною зеленью трав и кустов. Над долиною виднеются высокие Абруццкие горы, составляющие границу болот; они придают всему ландшафту мрачный и суровый, но величественный вид; древние же развалины ещё усиливают впечатление. Меня провели через узкий проход, почти незаметный за густо нависшим над ним плющом и другими ползучими растениями; затем мы приостановились. Послышался тихий свист и скрип отворившегося люка или двери. Мы спустились ещё на несколько ступеней вниз; тут я услышал говор людей; платок с меня сняли — я стоял под низким сводом; вокруг деревянного стола сидели рослые, мускулистые люди, в таких же длинных овчинных тулупах, как и мои спутники, и играли в карты. Над столом висели две зажжённые медные лампы о нескольких светильнях, ярко освещавшие мрачные, выразительные лица игроков. Перед ними стояло несколько бутылок вина. Появление моё никого не удивило; для меня только очистили место за столом, да придвинули ко мне стакан и кусок колбасы. Разговор шёл на каком-то особом, непонятном мне жаргоне и, по-видимому, нисколько не касался меня. Голода я не ощущал, зато пить хотел страшно и принялся за вино. Взгляд мой скользил, между тем, по стенам; всюду были развешены ружья и разная одежда; в одном углу, под сводом, было углубление, и там висели два полуободранных зайца; под ними же я увидел ещё одну фигуру. В углу неподвижно сидела занятая пряжею худощавая старуха, удивительно стройная и прямая. Седые волосы её распустились и падали прядями вдоль щёк и на бронзовую шею; чёрные глаза не отрывались от веретена. Старуха была живым изображением одной из Парк. У ног её лежала куча горящих угольев, отделявших её от всего остального мира, как бы магическим кругом.

Я недолго был предоставлен самому себе; меня подвёргли некоторого рода допросу относительно моего положения в обществе, моих материальных средств и семейных обстоятельств. Я ответил им, что взятые у меня деньги составляли всё моё имущество, что в случае, если они будут требовать выкупа, ни одна душа в Риме не даст за меня и одного скудо, что я бедный сирота и давно уже собирался от-